«Лабинская линия» и заселения пространства между Лабой и Кубанью
С 1840-го года начала возникать «Лабинская линия» постепенным заселением казачьими станицами Большой Лабы и пространства между этою рекою и Кубанью, а равно возведением укреплений и постов. Перед войной 1853-56 годов, вот какие станицы входили в состав Лабинской казачьей бригады: Темиргаевская, Курганная, Родниковская, Лабинская, Владимирская и Зассовская на Большой Лабе; Петропавловская, Михайловская, Константиновская, Чамлыкская, Вознесенская и Урупская — между Лабой и Кубанью.Независимо этого, кроме постов, расположенных по дорогам, для обеспечения сообщений, находились укрепления: Надеждинское, в верховьях Большого Зеленчука, Каладжинское, с постами Подольским и Житомирским — в верхних частях Большой Лабы. Сверх того, было выстроено на Белой в 1852 году Белореченское укрепление.
Несмотря на то, что на Лабинской линии, кроме казаков-поселенцев, находилось постоянно не менее 6-8 батальонов и 2-х Донских полков, с пропорциональным числом артиллерии, но она находилась в постоянно тревожном состоянии.
Хотя неприятель не нападал на хорошо укрепленные и вооруженные станицы, но беспрестанно беспокоил жителей, занимавшихся полевыми работами, угонял скот и захватывал в плен. Поэтому хлебопашество, сенокошение, пастьба скота, заготовление строевого леса и дров производились не иначе, как под прикрытием войск. Даже сообщение между станицами и Кубанью совершалось не иначе, как с конвоем.
С наступлением же войны 1853-56 годов, Лабинская линия была в столь печальном положении, что тот же граф Евдокимов 474, который через десять лет покорил Западный Кавказ, предложил ее упразднить.
Но зато, с прекращением Восточной войны, Лабинская линия начинает быстро расширяться и крепнуть. Одновременно с построением Майкопа и Псебая — штаб-квартир Кубанского и Севастопольского полков 475 и с проложением просек через леса, устраиваются на низовьях Большой Лабы станицы: Тенгинская, Нижне-Лабинская и Некрасовская. Вслед же за тем возникают поселения по Урупу и Зеленчукам, так что с 1860 года все залабинское пространство уже является заселенным казачьими станицами, почти в том самом виде, в котором оно находится и в настоящее время.
Обозрев нашу военно-административную деятельность на Западном Кавказе со стороны Кубани, взглянем на наши предприятия со стороны Черного моря.
Цель наших действий со стороны Кубани заключалась сколько в охранении наших пределов от хищнических вторжений закубанцев, столько и в наказании их за такие хищничества. Достижение же нашей цели со стороны моря состояло в прекращении сношений закубанцев с турками.
Хотя по Адрианопольскому миру, заключенному в 1829 году, Турция уступила России весь восточный берег Черного моря, от Кубани до Поти, со всеми находящимися на нем крепостями, но Порта по-прежнему не переставала вредно влиять на обитателей Западного Кавказа. Это происходило не только от религиозных и политических, но и коммерческих причин. Турки вели противузаконный торг людьми, и в их гаремах губили свою молодость не одни только магометанки, но и пленницы-христианки.
Чтобы воспрепятствовать этому, было признано необходимым блокировать берега моря крейсерами Черноморского флота и занять укреплениями все значительные пункты Черноморского прибрежья.
С этою целью с 1834 года начинает устраиваться «Черноморская береговая линия». Спустя же шесть лет, на берегу моря занимаются нашими войсками следующие укрепленные пункты: Анапа, Новороссийск, Кабардинское, Геленджик, Новотроицкое — на Пшаде, Михайловское — на Вулане, Тенгинское — на Джубе, Вельяминовское — на Туапсе, Лазаревское — на Псекупсе, Головинское — на Шахе, Навагинское — на Соче, Святого Духа — на Мзымте, Гагры — на Гагробше, Пицунда, Бомборы, Сухум-Кале, Иллори, Редут-Кале и Поти — у впадения Риона в море.
Черноморская береговая линия, имевшая протяжение до 600 верст, делилась на четыре отделения. Первые два находились в земле шапсугов. Укрепления третьего были расположены на земле убыхов и джигетов. Наконец, четвертое отделение составляли укрепленные пункты Абхазии и Мингрелии. Начальники этих отделений имели свое пребывание в Новороссийске, Вельяминовском, Навагинском и Сухум-Кале. Начальник же всей Черноморской береговой линии со штабом жил в Керчи, откуда и управлял всей линией.
В крепостях, укреплениях и фортах этой линии, из коих Анапа, Суджун-Кале (Новороссийск), Сухум-Кале, Редут-Кале и Поти были воздвигнуты еще турками, было расположено Черноморских линейных батальонов. Сверх того, в каждом из этих пунктов находилась команда Азовских казаков, обязанная разъезжать на баркасах по берегу моря и рекам, в него впадающим, и следить за турецкими кочермами, на которых производилась противозаконная торговля невольницами.
Устройство и содержание Черноморской береговой линии стоило много денег и людей.
По несуществованию между многими пунктами вовсе сухопутного сообщения и по опасности от неприятеля, не только продовольственные и военные запасы, но материалы для постройки укреплений и фортов доставлялись на судах Черноморского флота. Так камень и известь, потребные на сооружение стен, доставлялись из Керчи и Севастополя, несмотря на то, что они находились в нескольких десятках или сотнях сажен от сооружаемых укреплений. Не пользовались же на месте этими материалами по неведению о существования их. Неведение, как мне кажется, происходило сколько от преувеличенной опасности, столько от нераспорядительности, а может быть и от более недостойных причин и расчетов.
Так как укрепления и форты Черноморской береговой линии воздвигались в стране, до чрезмерности гористой и лесистой, где не существовало не только колесных, но и вьючных дорог, и притом посреди воинственного населения, а потому занятие таких пунктов и возведение на них построек сопряжено было с огромными издержками и потерями в людях. В особенности памятны нам экспедиции в земле убыхов, при построении укреплений Головинского, Навагинского и Святого Духа.
Но и заключенные в укреплениях и фортах слабые гарнизоны должны были постоянно бороться как с неприятелем, так и с болезнями. Шапсуг и убых неустанно следили за нашим солдатом и, за оградою, если не шашка, то пуля угрожала ему; а в некоторых укреплениях и ограда не всегда защищала солдата от вражеских выстрелов. Еще страшнее и гибельнее были лихорадки и цинга. От этих болезней состав гарнизона, в продолжение 3-х-4-х лет, или вымирал, или делался неспособен к дальнейшей службе, по причине разрушения организма от обструкции и худосочия.
Добро бы, еслиб, при таком печальном состоянии Черноморской береговой линии, она достигала бы своей цели. Но на деле и этого не видно было.
Противузаконная торговля людьми хотя не производилась так явно, как она совершалась до Адрианопольского мира, но все-таки она не была искоренена до основания, потому что турецкие кочермы являлись по-прежнему у кавказских берегов и продолжали сноситься с горцами. Правда, в этом нельзя было винить наше правительство; — оно сделало все, что могло. Если же не было доказательств, обвиняющих местную администрацию, то потому только, что не было особенно вопиющих злоупотреблений, клонящихся к противодействию, а все сваливалось на суровость кавказской природы и бурливость Черного моря. При чем нельзя было не удивляться отваге и предприимчивости нашего неприятеля и турецких контрабандистов.
Из этого оказывается, что Черноморская береговая линия была для Кавказа аномалией в военном отношении. И действительно, она была хронической болячкой, потому что губила много людей и требовала от правительства много денежных средств.
И кто же создал эту аномалию или болячку? Тот, кто много сделал полезного в других отношениях; — это был генерал Вельяминов. Он был первый, который по возведении Абинского укрепления проложил сообщение с Кубани на Восточный берег Черного моря, и по его инициативе начали строиться там укрепления.
Такая аномалия существовала в продолжение 20-ти лет, и если бы не война 1853-1856 годов, то она существовала бы до окончательного покорения Западного Кавказа. Но противухристианское вмешательство англичан и французов в дела Турции заставило нас преждевременно уничтожить дорого стоившую, но бесполезную Черноморскую береговую линию.
В апреле 1854 года все болезненно слабые гарнизоны укреплений этой линии были перевезены частью в Мингрелию и Гурию, а частью в Новороссийск, Анапу и Тамань; а вслед за тем после бомбардирования и этих пунктов переведены в Керчь или отправлены в Севастополь.
ОЛЬШЕВСКИЙ М. Я.
Западный Кавказ до 1860 года.
