Черкесские военные обычаи не допускали, чтобы тела погибших в сражении товарищей оставались в руках врагов.
Д.А. Лонгворт по этому поводу писал: «В характере черкесов нет, пожалуй, черты, более заслуживающей восхищения, чем их забота о павших - о бедных останках мертвого, который уже не может чувствовать этой заботы. Если кто-либо из их соотечественников пал в бою, множество черкесов несется к тому месту, чтобы вынести его тело, и героическая битва, которая затем следует, - явление такое же частое в сражениях черкесов, как и в старые времена на равнине у Трои, - зачастую влечет за собой ужасающие последствия...».
▫
Хан-Гирей писал: «Небольшие партии воинов скрытно пробираются, быстро нападают и быстро скрываются, и, в случае погони за ними, сражаются отчаянно, и тела убитых товарищей с удивительною решительностью уносят с собою; и здесь, как и в больших действиях, защищая тело убитого товарища, целые партии погибают; они, убив своих лошадей и из них сделав батареи, продают жизнь дорого. Примеры подобных отчаянных подвигов нередки, и черкесы это все делают из жажды к славе храброго воина и боясь названия труса, а не из жадности к добыче, которую им, конечно, не принесет смерть».
▫
Во время войн черкесов с другими народами последние нередко требовали выкуп за тела погибших, если таковые оставались в их руках. «Тела погибших на войне выкупаются, - сообщает Ф.Д. Монпере, - этим занимаются посланцы, которые приезжают обсуждать сумму выкупа за погибшего, предлагая в обмен быков, лошадей и другие предметы: здесь можно вспомнить Гомера, который описывает сцену выкупа тела Гектора». Во время междоусобных войн и столкновений среди самих черкесов, тела погибших враждующие стороны не удерживали и возвращали беспрепятственно.
▫
Особенно остро эта проблема встала во время Кавказской войны, когда черкесы столкнулись с русской пехотой и артиллерией. Следуя своей традиции, горцы несли колоссальные потери от русской картечи. Данные обстоятельства побудили черкесов к трансформации этого обычая в более приемлемые формы, позволявшие снизить потери в живой силе.
В итоге у них появилось три новых способа оставаться верными своей традиции: 1) высокая скорость действий при выносе тел своих товарищей с поля боя; 2) унос тел с поля боя ночью; 3) выкуп тел погибших у неприятеля.
Первый способ появился раньше всех. Его подробно описал Т.Лапинский в эпизоде военных действий адыгов вблизи Адагума: «Едва лишь военный клич и ружейные залпы раздались в нашем тылу, как пятеро абазов упали сраженными с лошадей; трое из них были убиты, двое ранены, еще шестеро оставшихся на конях были ранены. Но ни один труп, ни один раненый, ни одно ружье не остались в руках русских, даже седла двух убитых лошадей были спасены. Произошло все это быстро, и прежде чем русская рота, надвигавшаяся сзади на нас боевым маршем, открыла во второй раз огонь, прежде чем сбежавшиеся со всех сторон русские успели приблизиться, наша толпа была уже в кустах».
Второй способ применялся черкесами, когда у них были большие потери и их попытки исполнить свой священный обычай могли иметь трагические последствия. В этой ситуации горцы во время столкновения с противником не выносили тела с поля боя, т.к. для этого нужно было выделять значительное количество людей и тем самым ослаблять боеспособность передовых отрядов.
При отступлении они оставляли тела убитых и раненных соратников, а когда наступала ночь, черкесы, выделив из состава своего войска несколько малых групп, возвращались и незаметно уносили тела своих павших товарищей.
А.Фонвиль упоминал в своих мемуарах подобный случай, имевший место в сражении между черкесами и русскими около р. Пшехи в 1863 г.: «Мы пытались ворваться на плечах их в самый лагерь, но русские приняли против этого надлежащие меры, и едва мы вышли из-за закрытий, как были встречены убийственными картечными залпами, а резервы их, скрытые за парапетами, открыли по нас, почти в упор, ружейную пальбу. Отряд наш был отброшен в страшном беспорядке назад и уже более не возобновлял этой атаки. Так кончился этот день, стоивший нам 300 человек, выбывшими из строя.
Черкесы подобрали всех своих убитых, рискуя в этом случае подходить даже под выстрелы русских; в продолжение целой ночи они собирали трупы, лежавшие вблизи неприятельских укреплений, и русские часовые беспрестанно стреляли по ним».
Третий способ применялся горцами в тех случаях, когда возвращение на поле боя за телами своих товарищей могло привести к гибели всего войска. Они посылали в стан неприятеля парламентеров договариваться о выкупе тел. Но Д. де Монпере отмечал в этих действиях рыцарский мотив, а не истинные причины: «Черкесы выкупают тела убитых на войне; их герольды являются договариваться о выкупе тела убитого в обмен на лошадей, быков или другие предметы. Снова перед нами Гомер, когда он рисует картину выкупа тела Гектора».
Стоит отметить, что процесс трансформации данной традиции довольно быстро начался и укоренился в среде демократических адыгов. У аристократических черкесов он протекал медленно, так как их феодальная мораль шла с ним вразрез.
У аристократических племен доминирующее положение в политической, военной и культурной сферах общественной жизни, занимали феодалы, которые были объединены в кланы. Приоритетами любого феодального клана были крепкие позиции в обществе и политическая власть. Для этого клан должен был обладать военным могуществом, чтобы бороться с другими феодальными кланами и защищать население от внешних врагов, а также воинской славой – для популярности в обществе.
Для военного могущества клана были необходимы единство, жесткая организация и спаянность его членов. Это достигалось за счет феодальных отношений, в основе которых лежал рыцарский моральный кодекс «уэркъ хабза». Он регулировал отношения между членами клана, предполагая наличие в нем единоначалия, четкой иерархии, системы прав и обязанностей, дисциплины и субординации.
Помимо этого моральный кодекс черкесских князей и дворян порождал соответствующую систему духовных ценностей, традиций и этикет, основанных на высоких идеалах (воинская слава, храбрость и взаимовыручка в бою, вынос тел своих павших товарищей с поля боя, защита своих подданных, щедрость).
Воинская слава была основным приоритетом в жизни каждого феодала и добиться ее можно было только при условии исполнения всех этих обычаев, иначе они подвергались всеобщему презрению, что влекло за собой падение могущества клана и ослабление его позиций в обществе.
Когда адыгское войско после боя останавливалось в безопасном месте на привал, горцы начинали заниматься своими убитыми и раненными. Тела убитых черкесов закутывали в плащи, связывали веревками, как мумии, и надвигали на глаза папахи.
Затем их укладывали рядом друг с другом на соломенных подстилках в центре стоянки и начинали исполнять погребальные песни, очевидцем которых являлся А.Фонвиль: «Часов в двенадцать ночи нам послышалось погребальное пение. Все окружающие костры начали напевать низким голосом погребальные, заунывные припевы, между тем как один из них визгливым, пронзительным голосом перекрикивал остальных, необыкновенно явственно произнося слова и стараясь попасть в такт и останавливаться одновременно с аккомпанировавшими ему; в завываниях этих черкесы поминали умерших и рассказывали их биографии.
Таких хоров было от 15-ти до 20-ти, и каждый из них пел независимо один от другого; тот страшный концерт, продолжавшийся до самого утра, не дал нам сомкнуть глаз, что, впрочем, было и кстати, так как мы постоянно ожидали нападения русских».
Раненных черкесов их товарищи размещали вокруг костров и перевязывали им раны. Вместо бинтов они использовали одежную ткань, разрывая ее на куски. Затем врач по очереди оказывал помощь каждому раненному. А.Фонвиль описал эту процессию: «Около этих несчастных ухаживал старый хаджи, которого все медицинские познания ограничивались одним средством, с помощью которого он излечивал всякие болезни; из путешествия своего в Мекку хаджи принес какую-то печатку, на которой был вырезан стих из Корана. Когда он приступал к лечению, то прежде всего намазывал эту печатку чернилами, затем отпечатывал на клочке бумаги стих из Корана и бумажку эту клал на чашу, наполненную водой, больной должен был выпить несколько глотков этого питья, и затем он мог быть совершенно спокоен за немедленное же излечение».
В случаях, «если они не могут заглушить боль применением амулета, они, подобно арабам, используют горячее железо; и, если кровь под влиянием их могущественных чар не перестает струиться из раны, применяется пластырь из ошпаренной смолы».
Были еще другие способы лечения раненных, аналогичные этим, но их трудно назвать медицинскими, поэтому Хан-Гирей называл таких врачей «духовными». Несмотря на примитивность методики их лечения, они пользовались уважением и доверием среди горцев.
В отличие от духовных врачей, у черкесов были врачи, обладавшие медицинскими знаниями, которые лечили раны с помощью лекарственных настоев из растений и даже прибегали к хирургическим операциям.
Хан-Гирей дал характеристику их врачебному искусству: «…их искусство в лечении вообще весьма ограничено; однако ж они нередко с большим успехом лечат тяжело раненных и даже умеют, в случае нужды, отпиливать поврежденные кости; но никогда не отнимают целых суставов, хотя и мастерски иногда совершают страшные операции, до чего они достигают посредством частой практики. Лекарства, употребляемые ими, приготовляются из разных растений, в своих землях добываемых; к этому присовокупляют они разные потребности, привозимые из Турции или из России. Инструменты их чрезвычайно грубы, почему легко себе представить, какую ужасную боль претерпевают больные при операциях».
Пока врач проводил лечение, черкесы толпились около своих тяжело раненых товарищей и всячески соболезновали им, облегчая их болезненные муки. Легко раненным бойцам вообще не уделяли внимания.
Собрав тела погибших и оказав необходимую помощь раненым, черкесы укладывали их на носилки. Предводитель назначал для переноски людей и тел группы носильщиков, по 4 человека в каждой. Обязанность носильщика у адыгов считалась почетной, поэтому никто от нее не отказывался. После этого двое черкесов брали носилки на плечи и несли тела своих товарищей в их родные аулы, а двое других, назначенных для смены, шли рядом и ожидали своей очереди нести носилки. Таким образом, тела всех убитых и раненных горцев развозились по аулам.
Этот факт говорит об отсутствии в составе черкесского войска организованной медицинской службы, в функции которой, помимо оказания помощи раненым, входила бы транспортировка убитых и раненых воинов. В связи с этим приходилось задействовать значительное количество людей, что резко сокращало численность боеспособного контингента воинов и делало войско слабым. Это имело крайне отрицательные последствия.
Так, подобная ситуация имела место в 1863 г. во время сражения между черкесами (шапсуги, убыхи) и русскими недалеко от р. Пшехи. В ходе боя черкесы нанесли русским солдатам значительный урон и заставили их отступить на исходные позиции. Сложилась благоприятная ситуация для развития успеха: русский отряд из-за больших потерь сильно ослаб и был дезорганизован.
Черкесам нужно было только возобновить сражение на следующий день. Но многие из них покинули войско, чтобы развести по аулам тела убитых и раненных соратников. В результате численность адыгского войска сократилась с 3500 до 300 человек и оно было не в состоянии продолжать боевые действия. Тогда его предводителю пришлось объезжать все ближние аулы и набирать добровольцев для восстановления численности своего отряда.
Из-за слабой организации и низкого уровня черкесской медицины, большинство воинов с ранениями средней тяжести в течение месяца умирали, а все без исключения тяжелораненые воины умирали через 1-2 дня. Э.Спенсер, касаясь этого момента, писал: «Врачи, или вернее, святые, которых мы находим одного или двух в каждой деревне, совсем не знают медицины или хирургии: кинжал является заменителем ланцета. Поэтому, как можно предположить, опасно раненный человек не имеет ни одного шанса выздоровления; и, несмотря на их непрекращающиеся войны с Россией, искалеченный воин никогда не встречается в этих районах, что, однако, с подобными хирургами не может быть поводом для удивления».
Черкесы, будучи не в состоянии изменить эти ужасные реалии, противопоставили им свое крепкое здоровье, военные традиции, приучавшие горцев с ранних лет не бояться ранений, мужественно переносить боль, не страшиться смерти, умирать с достоинством, и фатализм.
Горцы обладали крепким здоровьем, которое удивляло многих современников. Так, Хан-Гирей по этому поводу писал: «Всегдашняя привычка жить под открытым небом немало способствует к их здоровью, которому изнеженные люди должны завидовать. Черкес зимнею порою, когда реки замерзали около своих берегов на сажень и более расстояния и покрыты большими льдинами, несомыми течением воды, переплыв даже чрез большие реки, при весьма обыкновенных случаях и, как будто бы ничего не бывало, отправляются в путь».
Легкие раны, оставлявшие на теле шрамы, были для горских воинов предметом гордости. Обилие шрамов свидетельствовало о том, что воин участвовал во многих сражениях и имеет боевой опыт. Это в свою очередь укрепляло его авторитет в обществе. Поэтому черкесы радовались, когда получали в бою легкие раны, особенно на видных частях тела. Так, В.А.Потто, описывая внешность князя Измаила Алиева, заострил на этом внимание: «Он был среднего роста, широкоплеч и, как все уроженцы Кавказа, прекрасно сложен. В глазах его, черных, как агат, выражался ум и проницательность, но его слегка загнутый книзу нос, напоминавший клюв хищной птицы, придавал лицу его выражение какой-то суровой кровожадности. Лицо это имело еще одну лишнюю черту, которой Измаил немало гордился; это был широкий шрам, шедший через весь лоб, – след шашечного удара какого-нибудь линейного казака, когда Измаил еще сражался в рядах наших противников».
Жизнь черкесов проходила в постоянных войнах, где смерть была обычным явлением. Поэтому у них выработалось пренебрежение к смерти. Черкесские воины, особенно князья и дворяне, относились к ней как к желанному концу своей жизни и поэтому не боялись погибнуть на поле боя или от боевых ран. В.А.Потто, затрагивая этот вопрос, писал: «Отважен и дерзок был черкес в набеге, но он умел смело и прямо посмотреть и открытые очи смерти. Набег обещал торжество и славу, но он же грозил гибелью. И нет ничего поразительнее той гордой отваги, с которой черкес умирал».
Но адыгские воины всегда старались сделать так, чтобы их смерть была достойной настоящего воина, ибо другие ее формы могли опозорить их имена. Так, Н.И.Лорер, декабрист и участник Кавказской войны, был свидетелем подобного случая. Однажды к Раевскому приехал черкесский князь с просьбой о выдаче тел убитых горцев, которые лежали в куче рядом с его палаткой. Когда Раевский приказал выдать просимые тела, «горцы отобрали тела убитых пулями», но оставили тех, кто был заколот штыками так как «смерть от штыка они считают бесчестною».
