Мужество - л1ыгъэ

В представлении адыгов мужество это большая воля и необходимое моральное качество, ассоциирующееся с силой нравственных позиций и устремлений личности, со «стойкостью в исполнении должного». Происходит, иначе говоря, взаимный обмен значениями. Волевые свойства, такие как храбрость, решительность, стойкость, оказываются в ореоле высокой нравственности и, напротив, общеизвестные нравственные качества - щедрость, человечность, справедливость, деликатность, снисходительность предстают как проявления истинного мужества. Не зря в толковом словаре адыгейского языка мужество включается в число ведущих признаков человечности. Когда говорят о ком-либо: л1ыгъэ хэлъшъ - «обладает мужеством», обычно имеют ввиду, что он честен, добр, внимателен, скромен.
В целом это способствует взаимному усилению волевых и нравственных побуждений и свойств: воля укрепляется и облагораживается нравственностью, нравственность повышает свою весомость и значимость за счет воли. Мужество - это сплав волевых и моральных качеств.
И этим объясняется тот факт, что многие весьма решительные и, несомненно, рискованные действия воспринимаются как несовместимые с мужеством, если они лишены нравственного обоснования и оправдания. В таких случаях говорят: Ар л1ыгъэкъым - «Это не признак мужества», подчеркивая тем самым, что здесь налицо проявление совсем иных - несовместимых с истинным мужеством свойств: жестокости, распущенности, безрассудства, бесстыдства.
По традиции, идущей из глубины веков, силу духа относят к числу врожденных свойств, о чем свидетельствуют устойчивые определения и характеристики: Янэ л1ыуэ къилъхуашъ - «Мужем (мужественным) из утробы матери вышел; Дыгуыжъыгу к1уэц1ылшъ - «В его груди сердце волка»; Дыгъужьыгу ишхащ - «Сердце волка съел»; Гуы к1уэц1ылъшъ - «С мощным сердцем в груди»; Гуышхуэ к1уэц1ылшъ - «Большое сердце в груди». Сложилось мнение, что материальный носитель мужества формируется еще в утробе матери, и в этом качестве выступает сердце.
Решающее значение придают специфическим свойствам данного органа. Большое и широкое сердце - гушхуэ делает человека мужественным, храбрым, отважным, даже благородным. Человек с маленьким или, как говорят обычно, - узким сердцем (гузэв) становится боязливым, пугливым, малодушным - гуызэвэх. Состояние отчаяния, растерянности, смятения передается через известное сочетание гуы к1уэд - букв.: «потеря сердца». Это, говоря иначе, парализующий страх, и отсюда устойчивые выражения типа: Гуыр к1уэдым лъэр ш1эк1ыркъым - «У потерявшего сердце (присутствие духа) ноги не идут»; Гуыр к1уэдым шыр жэркъым - «У потерявшего сердце всадника конь спотыкается (не идет)».
С идеей природного мужества связан афоризм Л1ым йык1уэц1 л1ы йытшь - букв.: «Внутри мужчины - мужчина». Из этого следует, что об истинно мужских качествах нужно судить не по внешнему облику, а по внутренним, скрытым от глаз качествам органа мужества - сердца.
Разумеется, идеальным считается гармония внешних признаков мужской силы, и внутренних, подлинно мужских свойств - храбрости, отваги, самообладания. Отдавая должное могучему телосложению, большой физической силе, адыги с уважением, даже с восхищением говорят: шаджашъэ - «богатырь», л1ы бланэ - «силач», лъы бжъыф1э - «статный». Однако в конечном итоге не внешние признаки, а внутренняя энергия или сила духа считается высшей инстанцией мужества. Только она и определяет характер действий человека в минуту опасности. Говорят: Шухэр зэдилъмэ шъхэж йыгу илъ еш1эж - букв.: «После того, как всадники ринутся в бой, каждый из них совершает лишь то, что заложено в его сердце». Это означает, что в экстремальных условиях каждый человек действует индивидуально, сообразно свойственной ему силе духа, хотя перед боем кажется, что все воины одинаковы - по облику, по решимости действовать храбро, не на жизнь, а на смерть.
В таких случаях актуальна и дает о себе знать не только природная решительность и смелость, но и храбрость, основанная на понятиях о чести и бесчестии. Она дополняет, порой многократно усиливает «врожденное» мужество. На первый план выступает здесь этический страх - шынэуык1ытэ, боязнь прослыть трусом, покрыть себя позором. В отличие от обычных эмоций страха, парализующих или дезорганизующих деятельность, этический страх организует и моби¬лизует волю. В стремлении избежать бесчестья человек демонстрирует иногда необыкновенное мужество. Вдохновляет сама мысль о том, что, подавляя страх и проявляя мужество, можно приобрести честь и славу, уважение и признание.
Отсюда высокая значимость публичной идентичности и необычайная чувствительность к общественному мнению. На этой почве, как мы знаем, вырос кодекс чести адыгского рыцарства уэркъ хабзэ, сильно напоминающий кодекс чести японских самураев - бусидо. По сей день бусидо оказывает воздействие на самоидентификацию японцев, на их поведение, что напоминает ситуацию адыгского общества, в котором наблюдается известный конформизм, основанный на желании быть и слыть мужественным, чтобы удовлетворить ожидания группы, добиться таким образом признания и авторитета.
Конечно, нельзя сводить все к простому честолюбию. В социокультурном обосновании мужества принимает участие вся система известных этических принципов и установок. Например, существенное значение имеет управляющий волей разум, как дополнительная сила, которая дается человеку сверх природных сил и возможностей, ср.: Ц1ыфым к1уэч1э лыеу хэлъыр акъылы (адыг.) - «В резерве человека сила разума».
Истинными считаются лишь такие формы и проявления мужества, которые остаются под контролем разума, сопряжены с глубоким анализом и правильной оценкой ситуации, а также с самоанализом - с учетом имеющихся в распоряжении человека знаний, навыков, средств. При всех обстоятельствах необходимо приступать к делу, имея определенный замысел, в надежде на успех. Отсюда образ взаимной связи веры, надежды, мужества: Л1ыгъэм гуыгъэр йыгъусэшъ - «Мужества спутник (проводник) - надежда». Нельзя действовать безрассудно, особенно в сложных ситуациях, чреватых тяжелыми последствиями.
Важным дополнительным средством увеличения жизненных сил личности являются известные связи и отношения социального пространства, постоянно используемые в ходе деятельности: влиятельные родственники, верные друзья, высокая должность, большие деньги, вера в Бога и т.д. Но наибольшее значение имеет адыгство, как главная, сверхдоминантная опора личности в ее «схватке с жизнью». Этика мобилизует внутренние силы и возможности человека, позволяет выдержать самые тяжелые испытания. Среди факторов «силы» личности не зря называют наряду с богатством, высокими покровителями еще и моральные ценности.
В конце концов, многое зависит не только от суммы всевозможных внешних фактов и отношений, но и от фокуса самовосприятия. Важно, чтобы человек ощутил себя достаточно сильным и независимым, хозяином своей судьбы. Мужество и адыгство в целом относятся к числу ценностей, способствующих формированию такого самовосприятия. Во взаимодействии жизненных сил человека с наличными социальными условиями они раздвигают границы или масштабы возможного.
Мужество проявляется по-разному в зависимости от условий и целей, от содержания и обоснования выполняемой деятельности Еще Аристотель подчеркивал, что «люди бывают мужественны по разным причинам» и выделял пять видов мужества: гражданское, воинское (мужество опытных), от незнания, от гнева, от самонадеянности (2, с. 110-115).
Эта классификация сама по себе очень поучительна; она хорошо показывает насколько сложна и противоречива идея мужества. В самом деле, значимость первых двух видов мужества очень высока и правомерность их выделения очевидна. Остальные виды вызывают целый ряд негативных ассоциаций, так как внутренним основанием их проявления является либо дефицит информации, либо та или иная форма невежества и помутнения сознания. Поступки, совершаемые по этим причинам, отличаются, как указывал сам Аристотель, сравнительно низким социальным и нравственным качеством.
Специфика адыгской этики состоит в том, что она отвергает связь таких проявлений активности с мужеством. Требуется отменить любое побуждение или действие, возникающее под влиянием гнева, самонадеянности или невежества, несмотря на то, что по своим внешним признакам эти действия часто трудно отличить от проявлений мужества.
Отсюда известное предостережение Жабаги Казаноко: Губжъ къыспкъырошасэ жып1эу 1уэху йыумыхьэжъэ - «Охваченный гневом к делу не приступай». В том же направлении действуют изречения типа: Л1ыгъэм йипэ акъыл - «Разум ставь впереди мужества»; Л1ым фэ теткъым жып1эу йыумуку - «Не храбрись, когда противник невзрачный»; Маш1эщ жып1эу уытемыгуышхуэ - «Не храбрись, когда враг мал числом» и т.д.
Тем самым отстаивается взвешенное отношение к мужеству, характерное для общества с развитой моральной рефлексией. Адыгская этика предлагает концепцию нравственно наполненных и обоснованных видов мужества, которая подчиняется целиком и полностью идеям справедливости, человечности, добра. Наиболее отчетливо выделяются при этом: I) доблесть - хахуагъэ, 2) стойкость - къамыланджэ, 3) выносливость - бэшэч, 4) выдержка -шы1э, 5) сдержанность в главе - тэмакъ к1ыхьагъэ, 6) толерантность - дэчых, 7) мужество-благородство - л1ыф1ыгъэ.
Каждый из этих видов мужества выполняет относительно самостоятельные функции. Доблесть побеждает угрожающий нравственности животный страх. Стойкость обеспечивает верность моральным принципам и идеалам и тем самым противостоит искушению предать эти идеалы ради каких-либо выгод или преимуществ. Выносливость позволяет переносить большие и длительные физические и психологические нагрузки. Выдержка ассоциируется с умением подавлять реакции, свидетельствующие о нетерпении, импульсивности, слабости. Благодаря сдержанности и толерантности человек сохраняет спокойствие и приличие в конфликтных ситуациях, воздерживается от импульсивных реакций, проявляет в отношениях с людьми терпимость и снисходительность. Наконец, мужество-благородство является источником великодушия, справедливости, самоотверженного служения людям.
Такова общая оценка видов и функций мужества, которая нуждается, кроме того, в более подробной и развернутой характеристике.
Что касается доблести, то прежде всего это активность, способность действовать, побеждая робость и страх. Сложилось мнение, что именно доблесть выводит человека из состояния аморального покоя, оцепенения, ступора. В прямой связи с таким ходом мыслей находится известное выражение Пабжъэм хэсыр л1ыгъэм къыхеху -»Мужество (доблесть) гонит человека из .укрытия».
Однако идея доблести еще сложней. Помимо воинского мужества, храбрости и отваги, она включает в себя представления о гражданском мужестве и интеллектуальной смелости. С этим обстоятельством связана возможность индивидуальных проявлений и специфического отражения доблести, когда, к примеру, человек обладает ярко выраженной воинской доблестью и в гораздо меньшей степени гражданским мужеством.
Своеобразна логика доблестных поступков. Обычно это острая, кратковременная активность, актуальная в моменты опасности, неопределенности, когда достижение нравственной цели связано с известным риском и невозможно без преодоления серьезных внешних и внутренних препятствий, без борьбы мотивов и психологической мобилизации. Хахуагъэ - победа человека над обстоятельствами и над самим собой.
Известно, что представления о возможных негативных следствиях поступка (физический, материальный или «моральный» ущерб) способны парализовать активность человека как раз в тот момент, когда долг обязывает действовать быстро, решительно, хладнокровно. В такие моменты и включается механизм мужества-доблести, он призван подавить инстинкт самосохранения, открыть дорогу нравственно-оправданным действиям. Говорят: Уисынуми е1уб - «Зная, что обожжешься, все равно хлебни»; Жыжьэ плъэм и адэ илъ ищ1эжыркъым - «Смотрящий далеко вперед не отомстит за кровь отца». Подчеркивается, что есть ситуации, в которых не рекомендуется долго размышлять, взвешивать все «за» и «против» поступка, предписанного этикой. Но это не значит, что нужно действовать безрассудно. Мужественный человек рискует благополучием, здоровьем или жизнью осознанно, чтобы исполнить свой долг, сохранить доброе имя.
В острой, драматичной форме отображается все это в императивах: Псэр тыи напэр къащтэ - «Жизнь отдай и возьми честь». Нэр тыи напэр щэху - букв.: «Глаза отдай и оставь честь». Они побуждают к нравственным действиям в условиях опасности, когда в борьбу между собой вступают страх смерти и страх бесчестья. Очень ярко такая коллизия представлена в одной из адыгских героических песен:
Ды1уохьэри - дауык1,
Ды1уок1ри - дауыб.
Вступим в бой - погибнем,
Отступим - покроем себя позором
В таких случаях мужество-доблесть выбирает первое - гибель и честь и отвергает второе - жизнь и бесчестье. Воинское мужество поддерживается силой общественного мнения, сознанием позора, который ожидает человека, дрогнувшего в бою. Поэтому нравственной пружиной доблести является, как сказано раннее, страх, но не животный, инстинктивный, а этический - страх «потерять лицо», лишиться уважения и самоуважения.
То же самое и в равной степени относится и к другой форме доблести, именуемой гражданским мужеством. Оно связано главным образом со сферой социального общения, с открытым, смелым и эффективным воздействием на людей, с умением высказать свою точку зрения на важные проблемы, стоящие перед группой или обществом, предложить свои пути их разрешения. Это большая ответственность, которую не каждый сможет и вправе на себя взять. Но тот, кто успешно справляется с такой задачей, вызывает уважение как доблестный человек - хахуэ. Доблесть тесно связана с мужеством социальной активности, с умением быть впереди, решительно и смело вмешиваться в ход общественных дел. В этом качестве слово хахуэ применяется часто и к женщинам. Обычно доблестной - ц1ыхубз хахуэ называют инициативную, предприимчивую женщину, с успехом исполняющую какие-либо общественные роли.
Мужественным считают человека не только за отвагу, смелость, решительность, но также за непоколебимость и упорство в достижении нравственно оправданных целей, за способность преодолевать возникающие на этом пути препятствия, подавляя в себе малодушие, желание отказаться от намеченных задач. Благодаря стойкости человек остается верным своим моральным идеалам и принципам, несмотря на тяготы и лишения, вопреки давлению и противодействию враждебной среды, большого числа скрытых и открытых, мелких и могущественных врагов и недоброжелателей.
Наличие этих свойств знаменует победу духовного и высокого начала в человеке над витальным и низким. О таких людях говорят: ц1ыху къэмыланджэшъ - «стойкий, непоколебимый человек».
Как видим, стойкость является важным дополнением к доблести, но она не только побуждает к действиям, но часто отменяет или приостанавливает их, и всегда по этическим соображениям, когда опасность исходит не извне, а изнутри, в виде импульсов страсти, страха, малодушия, отчаяния и т.д. Псэм фыдэмылажъэ -»Не потворствуйте прихотям души», - предостерегал Жабаги Казаноко. Не все, о чем просит, на чем настаивает душа, может быть исполнено без ущерба для нравственности; желаниям и прихотям необходимо противопоставить волю, разум, долг.
Бытует мнение, что жизнь - это испытание на прочность нравственных устоев личности. Необходимо с честью переносить удары судьбы - не ожесточаясь, не жалуясь, сохраняя доброе отношение к людям, так как опуская руки, предаваясь унынию и отчаянию, человек открывает доступ негативным реакциям, становится легко уязвимым, способным сбиться с нравственного пути, изменить высоким жизненным идеалам ради каких-либо корыстных целей, сиюминутных выгод. Чтобы воспрепятствовать этому и включается механизм мужества-стойкости, он помогает сохранить присутствие духа, с честью выдержать тяжелые испытания. Человек, обладающий таким мужеством, не будет сломлен, не нарушит нравственный закон, не станет искать оправданий своим неблаговидным поступкам в неблагоприятном стечении обстоятельств.
Девизом истинного мужества стал в силу названных причин известный афоризм: Сил1ыгъэм къимыхьыр, синэсып къыремыхь - «Пусть не дарует мне судьба (удача) того, что я не заслужил своим мужеством». Это вызов, который бросает мужество судьбе и потому стоицизм сродни храбрости и воинскому мужеству; с образом настоящего мужчины несовместимы страх, робость, паническое отступление. Стойкость не зря сравнивают с непоколебимостью земной тверди: Ш1ыр къэмышътэу къэшътэнукъым - букв.: «Не дрогнет, пока земля не содрогнется».
Дополнением к стоицизму является физическая выносливость - бэшэч. В этом слове первый компонент - бэ имеет такие значения, как «обилие», «множество», а второй - шэч - соответствует целиком русскому слову «терпение». В итоге формируется термин со значением «долготерпение», «многотерпение». Он используется очень широко и разнообразно для обозначения как физической, так, в известной мере, и психической выносливости. Традиционно этот вид мужества рассматривается как важное подспорье стойкости. Поэтому необходимым считалось уже с детства тренировать тело, вырабатывая способность переносить большие и длительные физические и психологические нагрузки. Детей, в особенности будущих воинов, приучали преодолевать усталость, стойко переносить боль, холод, голод, жару, жажду, недосыпание.
Высокий уровень физической подготовки адыгов общеизвестен. Русский историк начала XIX в. Семен Броневский отмечал, что в походах черкесский воин питался две-три недели таким количеством пищи, которое воинам других народов едва хватало на три дня (8, с. 139). Царский офицер Ф.Торнау, адыгский историк Хан-Гирей и многие другие бытописатели с восхищением отзываются о том, с каким спокойствием, без жалоб и стонов переносят адыги боль и физические страдания. Известен пример абадзехского воина Кербеча. Смертельно раненный, испытывая неимоверную боль в перебитых ногах, он попросил привязать его тело к балкам на потолке, чтобы встретить своего отца, пожелавшего с ним проститься, стоя, как подобает мужчине и почти¬тельному сыну.
Нацеливая на идеал выносливости и долготерпения, а в известном смысле и в качестве констатации факта, часто говорят: адыгэдл1рэ л1ы бэшэчрэ - «адыгский мужчина - выносливый». Тем самым подчеркивается, что выносливость должна быть и является неотъемлемым свойством истинно адыгского характера. В том же направлении действует широко распространенное сравнение стойкости и выносливости мужчины с признанной выносливостью и благородством чистокровного кабардинского скакуна: адыгэшрэ л1ы бэшэчрэ. Это и указание на взаимное соответствие достоинств всадника и коня, которое имело первостепенное значение для черкесского воинства и было составной частью спартанского воспитания.
Кроме того, с раннего детства приучали подавлять сиюминутные побуждения и реакции, диктуемые простейшими (витальными) потребностями, - в еде, отдыхе, сне, смене обстановки и т.д. Это по преимуществу психо-физиологическая способность, получившая название шы1э - «выдержка», но она, тем не менее, очень важна для поддержания высших форм мужества - терпимости, снисходительства, такта. Человек, обладающий таким мужеством, переносит тяготы жизни и всякого рода удары судьбы с достоинством, без суеты, не жалуясь, не прося о снисхождении, не унижаясь перед сильным, воздерживаясь от мелочных обид, упреков, разбирательств, интриг. И очевидно, что такое свойство находится в прямой связи со стойкостью и выносливостью, является их продолжением, дополнением, развитием.
Однако в этом случае акцент делается на культуре переживания. Социальную и психологическую базу выдержки составляют представления о приличиях и этикетном поведении. Бестактным, считается всерьез и подолгу жаловаться на болезни, бедность, усталость, жажду, недосыпание, голод, холод, жару, плохое настроение, длительное ожидание чего-либо или кого- либо и т.д. Обычно обо всем этом, если и говорят, то в полушутливой форме, как бы извиняясь за некоторую слабость и в то же время давая понять, что на самом деле не придают такого рода обстоятельствам большого значения, что в принципе готовы без жалоб, обид и излишней суеты перенести жизненные невзгоды и неудобства, с честью справиться с возникшими проблемами. В контактах с людьми необходимо быть бодрым, подтянутым, внушая людям спокойную уверенность в своих силах и возможностях, передавая другим как эстафету хорошее настроение и оптимистический взгляд на жизнь.
Такая установка помогает человеку держаться с достоинством, не расслабляясь, не повинуясь слепо диктату витальных нужд и потребностей, не отдаваясь во власть негативных чувств и переживаний. С образом истинного мужчины, утвердившимся в общественном мнении, несовместимы растерянность и уныние, панические или упаднические настроения.
Разновидностью выдержки и самообладания является сдержанность и терпеливость - тэмакъ к1ыхьагъэ, ассоциирующаяся главным образом со способностью человека не раздражаясь, не гневаясь, не теряя контроля над своими действиями, оценивать и переносить неприятные, недружелюбные, даже оскорбительные воздействия других людей. Это обозначение моральных требований и качеств, прямо противоположных известным отрицательным свойствам, таким как вспыльчивость, горячность, реактивность.
Термин тэмакъ к1ыхь - букв. «длинное горло», по своей внутренней форме как нельзя лучше отвечает содержанию данного вида мужества. Принято думать, - и это соответствует реальным ощущениям человека, - что сильные негативные эмоции, возникая в животе, в груди, подступают постепенно к горлу, как нечто тяжелое, давящее, распирающее. Затем эти эмоции проникают через горло в мозг, провоцируя ту или иную степень помутнения сознания и, наконец, в самую последнюю очередь находят себе выход в виде плохо контролируемых бурных агрессивных реакций: человек приходит в ярость, кричит, бранится, сжимает кулаки, бьет своего обидчика и т.д. Но так бывает обычно лишь в том случае, если человек несдержан, невоспитан, вспыльчив, если у него, как принято говорить, - «короткое горло» - тэмакъ к1эш1. Подчеркивается, что в отличие от этого путь прохождения эмоций через «длинное горло» долгий и потому они успевают затихнуть, не подавляя сознание, не обнаруживая себя в деструктивных реакциях.

Таким образом, «длинное горло» ассоциируется с самообладанием, сдержанностью, воспитанностью, терпимостью, а короткое, напротив - с горячностью, вспыльчивостью, раздражительностью, иногда с грубостью, хамством. Впрочем, само по себе это чисто символическое противопоставление, которое никак не связано со строением данной части тела.
Сдержанность в гневе является торможением более высокого нравственного качества, которое в наибольшей степени ассоциируется с толерантностью, способностью восприпятствовать проявлению враждебных чувств и эмоций. В отличии от элементарной выдержки (шы1э), тэмакъ к1ыхьагъэ противостоит не импульсам витальных потребностей, а бурным, разрушительным реакциям субъекта на возмущающие, раздражающие действия и поступки других людей, напоминая о том, что в таких случаях следует быть снисходительным и прощать людей за их ошибки, заблуждения, неточности, за неосторожные или неуместные действия или слова.
Даже в ситуациях, когда человека незаслуженно оскорбляют, унижают, ему необходимо сохранять определенный минимум доброго и уважительного отношения к обидчикам, врагам, недоброжелателям.
При этом решающее значение имеют представления об этическом иммунитете личности - ц1ыхуым йынэмыс. Переступив обозначенные данной категорией границы, человек может выйти из равновесия, потерять самообладание, сказать или сделать что-либо несовместимое с нормами морали. Часто в таких случаях человеку приходиться стыдиться своих поступков и горько сожалеть о своей самонадеянности и несдержанности и потому адыги как заклинание повторяют: «Из всех добродетелей самая лучшая и счастливая - сдержанность в гневе» - Утэмакъ к1ыхьын нэхърэ нэхъ нэсып дунейм теткъым.
Рассказывают, что Жабаги Казаноко, проходя мимо кладбища, остановился и задумался. Кто-то из прохожих подошел к нему и спросил: «Почему так пристально смотришь ты в сторону кладбища?» - «Я смотрю и думаю: как много людей оказалось здесь из-за несдержанности в словах», - ответил Жабаги. Затем немного подумал и добавил: «Плохо, когда есть язык, но к нему нет головы. Сколько людей погибают из-за слов, от которых следовало воздержаться. От болезней умирает гораздо меньше, чем от ненужных слов. Трудно жить в этом большом и сложном мире, если язык велик, а ум мал, очень трудно!»
Вообще, эта тема, как чрезвычайно важная и актуальная во все времена, является одной из ведущих в цикле рассказов о Жабаги Казаноко. Поэтому приведем еще два примера, в которых уже сам Жабаги предстает как человек с завидным самообладанием.

Однажды князь Хатокшоко в приступе гнева ударил его плетью. Но Казаноко не стал отвечать тем же. Не проронив ни слова, он вернулся к себе домой, посоветовался с женой и решил: буду ждать, пока князь одумается, в противном случае приму ответные меры согласно принципа: «Первым не бей, ударившего не жалей». Однако очень скоро князь понял, что был в этой ситуации отнюдь не на высоте и, явившись к Жабаги, публично принес ему свои извинения. В итоге моральную победу одержал, благодаря своей сдержанности, мудрый и мужественный Жабаги Казаноко.
Еще большее оскорбление нанесли ему князья Тохтамышевы, к которым он явился однажды в гости. Забив его коня, они его сварили и подали к столу вместе с головой любимого скакуна. И опять Жабаги предстает как человек сдержанный и рассудительный. Спокойно и иронично выслушав издевательские комментарии братьев Тохтамышевых, он деловито забирает голову своего коня, седло, подпруги, уздечку и уходит со двора. Затем является к князю Хатокшоко и рассказывает ему о случившемся. Взбешенный князь порывается тотчас напасть на обидчиков своего советника и уничтожить их всех от мала до велика. Но Жабаги останавливает его и предлагает ограничиться лишением Тохтамышевых княжеского титула. Что, согласно преданиям, и было сделано официально на суде.
Как видно из сказанного, тэмакъ к1ыхьагъэ расценивают как мужество высокой пробы, как победу разума над эмоциями и проявление высокого «искусства находиться среди людей». В отличие от этого, несдержанность, раздражительность, грубость, наглость, самонадеянность считают признаками глупости и ограниченности человека. Советуют таких людей обходить, не ввязываясь с ними в спор, не пытаясь выяснять отношения. Делэм уэ ф1эк1, губзыгъэр езыр къыпф1 эк1ынщ - букв. «Глупого ты обойди, а умный сам тебя обойдет», - говорят по этому поводу.
Воспитание в этом духе положительно сказывалось на духовной атмосфере традиционного общества. На сдержанность, невозмутимость, спокойствие - и особенно в конфликтных ситуациях - как на примечательное и во многом неожиданное качество адыгского характера, указывали многие бытописатели Черкесии. Их удивляло, что черкесы, заслужившие славу едва ли не самых лучших и храбрых в мире воинов, в быту очень скромны, уступчивы, немногословны, а ссоры, стычки или кровавые столкновения являются большой редкостью. На самом деле, это вполне укладывалось в традиционные представления о мужестве. Считалось, что воин должен показывать свою храбрость не на словах, а на поле боя. И отсюда суждения типа: Л1ы хахуэр уытыкуым шъошъабэри, л1ы шъабэр утыкуым шъок1ий - «Храбрый мужчина в обществе кроток, кроткий (трусливый) мужчина на людях криклив».
Можно вспомнить в данной связи различные формы конвенциональной толерантности, широко применявшиеся еще в феодальной Черкесии и, в частности, правила, которым подчинялись отношения враждующих сторон. Так, в общественном месте даже кровные враги обязаны были вести себя спокойно, не показывая признаков ненависти или нетерпения. По свидетельству Хан-Гирея, в таких случаях совершенно исключались брань или рукоприкладство. Даже разговор на повышенных тонах считался предосудительным. Чаще всего враги держались так, словно между ними не произошло ничего, что могло бы омрачить их отношения; в отдельных случаях они даже оказывали друг другу различные знаки внимания, поддерживая тем самым свою приверженность идеалам терпимого отношения к своим противникам.
Ф. Ф. Торнау дополняет эти указания. По его словам, у адыгов «если обидчик случайно встретит обиженного, то он не должен первый нападать, а вправе только обороняться. В поле он должен уступать ему дорогу, в доме у постороннего тотчас уходить, когда вошел обиженный» (31, № 10. с. 40).
В известных со времен средневековья традициях «честного состязания» и «благородной игры» были выдержаны правила сражений, поединков, войн. Дуэлянты воздерживались от оскорблений, более того - обменивались всевозможными любезностями, к примеру, предлагали противнику нанести удар первым, приводя доводы типа: «Ты старше, и потому право первого удара за тобой»; «Ты гость в наших краях, бей первым»; «Я первым вызвал тебя на дуэль, поэтому теперь твой черед, начинай».
Особое место в иерархии различных видов мужества занимают у адыгов представления о такте, обходительности, о готовности простить, понять, пойти на уступки, не заостряя внимания на разногласиях и не осуждая людей слишком строго за их промахи или ошибки. Наиболее точным и полным выражением этой идеи является слово дэчых (дэчыхын). В адыгском языковом сознании данное слово стоит в одном ряду со скромностью, деликатностью, мудростью, но в то же время и с мужеством. Когда возникает спорная, конфликтная и в известном смысле тупиковая ситуация, участникам этого конфликта обычно советуют: «Дэфчыхын хуейщ. Апхуэдэу узэпэщ1эувэкэ мыхьэнэ къик1къым, лыгъи хэлъкъым, уи напэри текынкэ мэхъу" - "Нужно уступить, пойти на сближение позиций. Нельзя упрямо стоять на своем, в этом нет мужества и так можно лишь потерять лицо". Для каждого носителя традиционной культуры - это очень сильные аргументы, тем более, что здесь предупреждают еще и о возможности испортить свою репутацию, потерять лицо.
Так, внушается мысль о настоятельной необходимости ценить добрые отношения, взаимно приспосабливаясь друг к другу, подавляя тщеславие, гордыню, излишнюю строгость и категоричность и культивируя благородную сдержанность, избегая во всех, даже самых сложных и драматичных ситуациях обидных упреков, оскорблений, бессмысленной вражды. "Если бы люди, не проявляли этих качеств, то в отношениях между ними стала бы непреодолимая стена отчуждения и воцарился бы хаос", - любят повторять адыги.
Как видим, термин дэчых является концентрированным выражением воли к взаимному признанию и уважению, к социальной и психологической адаптации. Но одновременно это слово используется и в значении "свернуть с прямой дороги", "пойти или поехать другим, обходным путем" и благодаря такому удвоению, сущность такта или толерантности предстает особенно зримо, отчетливо. Не случайно в терминах осмысленных, хорошо продуманных обходных путей характеризует содержание слова "такт" Х.-Г. Гадамер. "Можно тактично что-то сказать, - пишет он. - Но это всегда значит, что при этом что-то тактично обходят и не высказывают и что бестактно говорить о том, что можно обойти. Но "обойти" не означает отвернуться от чего-то; напротив, это что-то нужно иметь перед глазами, чтобы об него не споткнуться, а пройти мимо него. Тем самым такт помогает держать дистанцию, избегать уязвлений и столкновений, слишком близкого соприкосновения и травмирования интимной сферы личности".
Конечно, это большое искусство, но оно требует, как было сказано, и определенных волевых усилий, преодоления разного рода внешних и внутрненних препятствий. Порой очень трудно избавиться от искушения действовать в отношениях с людьми прямолинейно и просто, не утруждая себя поисками обходных путей и компромиссов, не заботясь об этических и других следствиях такой прямолинейности, о том, как отразится она на окружающих; не принимая даже во внимание интересы и чувства других людей. Не только толерантность, но и эмпатия, как целостное выражение сочувственного отношения к миру, являются в своих высших проявлениях актом доброй воли и самопожертвования.
В системе адыгской этики есть еще одна очень важная категория, особенно ясно и четко отображающая данную закономерность и известная под названием дэк1уэтэн (дэк1уатэ). Само это слово почти буквально передает следующее содержание: "Двигаться вспять, в том направлении, в каком движется с определенной целью другой человек или оппонент". Тем самым как нельзя лучше отражается гуманистический смысл и весь драматизм такого сложного поворота сознания. Возникает отчетливо даже зрительный образ самого "движения вспять", как представление о готовности или необходимости пройти определенный путь вместе и в согласии с противной стороной, несмотря на то, что исходные жизненные интересы личности или социума диктуют и указывают ему другой диаметрально противоположный маршрут.
Речь идет, иначе говоря, о соглашении с какими-то условиями, обстоятельствами или действиями, которые противоречат некоторым важным замыслам, целям или задачам индивидуального или коллективного субъекта. И в идеале он открыто, с достоинством и легким сердцем идет на такой шаг или компромисс - из уважения или сочувствия к оппоненту, во имя утверждения или сохранения с ним отношений дружбы, согласия, сотрудничества, во избежание конфликта и т.д. К примеру, именно так или примерно так в 1962 году пошел на уступки алжирскому народу генерал де Голль, сумев повести за собой по этому трудному пути весь французский народ.
Таким образом, дэк1уатэ - способ преодоления сложившихся противоречий и механизм культуры, ассоциирующийся с представлениями о дипломатических уступках. Поэтому очень часто этот термин используется в значении встречной, мирной и ненавязчивой инициативы, с которой выступает одна из сторон социального взаимодействия. Но в то же время он ассоциируется и с той деликатностью, которую проявляет, реагируя на данную инициативу, другая, противоположная сторона. Одним словом, речь идет о перемене ролей и готовности к взаимному пониманию, к взаимным уступкам и взаимной признательности. Как видим, это довольно сложное понятие, соотносимое во многом с политической толерантностью, и шире - с политической культурой, а также с культурой мира, получившей в традиционном адыгском обществе большое распространение и развитие. Достаточно вспомнить в данной связи историю сложных, но в целом конгениальных и взаимовыгодных отношений адыгов с балкарцами, карачаевцами, ингушами, чеченцами, ногайцами, осетинами и другими соседними народами, находившимися в разное время в политической и экономической зависимости от кабардинских князей
Довершает представление адыгов о мужестве, придавая данной идее еще более возвышенный и законченный вид мужество-благородство - л1ыф1ыгъэ. В основе данного вида мужества лежит убеждение в том, что обычно гораздо легче навредить людям, чем помочь, что благодеяние даже по своим внешним характеристикам больше соответствует истинному мужеству.
Поэтому говорят: Бзаджэ пш1эныр л1ыгъэкъым, л1ыгъэр ф1ы пш1эныршъ - «В злодеянии нет мужества, мужество в благодеянии». Л1ыф1ыгъэ - мужество добрых деяний, способность совершать поступки, требующие не только внушительных сил и средств, но также и в еще большей степени большого и благородного сердца. Ясно что даже при большом желании не все и не в равной степени обладают такими качествами. Поэтому говорят: Гуыр зыдак1орэм к1уэшъурэр л1ыш1у (адыг.) -букв.: «Способный сделать то, к чему призывает сердце, -благородный муж».
Своеобразна внутренняя логика поступков, диктуемых благородным мужеством. Обычно они совершаются в условиях, которые внешне никак не предрасполагают к человеколюбию, самопожертвованию.
Поэтому в любой относительно здоровой нравственной среде такие реакции получают большой общественный резонанс. Вызывая у окружающих приятное удивление, порой восхищение, они надолго запоминаются, становятся готовыми образцами мужества; на этой почве возникают этические рассказы и притчи, строится прецедентная этика. Героям этих рассказов присваивают звание благородных мужей - л!ыф! или благородных, «доблестных» женщин. Иное, негативное отношение к людям, «лишенным благородства» - л1ыф1къым, ц1ыхуыф1къым. Так отзываются о тех, кому чужды высокие идеалы морали, кто приносит окружающим только вред.
Оппозиция л1ыф1 - л1ыф1къым (ц1ыхуыф1 - ц1ыхуыф1къым) соотносится с противопоставлением порядочности и непорядочности, благородного мужества и злодейства, самопожертвования и эгоизма.
В системе традиционных ценностей категории л1ыф1, ц1ыхуыф1 занимают одно из ведущих мест, - как способы признания высокой и неоспоримой социальной значимости и значительности человека, ассоциирующиеся с наилучшим самоосуществлением личности. Называться благородным престижно, все желают удостоиться такой чести. Но не всем и не в равной степени это удается, что ведет иногда к соперничеству, к скрытой или открытой борьбе за первенство. Можно услышать высказывание: Л1ыф1ыгэ зэригъахуэркъым - букв.: «Не желают уступить друг другу в мужестве-благородстве». Так отзываются об известных лицах, оспаривающих друг у друга «титул» благородного мужа. Однако состязательность такого рода приобретает зачастую формы, несовместимые с принципами адыгства, и потому считается разрушительной, нерациональной - этически несостоятельной.

Адыгская этика отвергает стремление к превосходству, дух и суету безоглядного соперничества; предосудительным считается само желание слыть лучше всех. Сила характера в том, чтобы, не завидуя другим, спокойно и добросовестно выполнять свой долг и свое дело - то, к которому человек более всего предрасположен. Поэтому постоянно подчеркивается, что путь к благородному мужеству открыт для всех, независимо от происхождения, материального положения, способностей, рода занятий, так как любое полезное дело является по-своему важным, большим, благородным. Все зависит только от страсти, энергии и изобретательности человека, от того, насколько вкладывает он в дело свою душу.
Известны афоризмы Жабаги Казаноко, в которых с предельной точностью выражаются эти идеи: /уэху ц1ык1у шъы1экъым, л1ы ц1ык1у мыхъумэ - букв.: «Не существует малых дел, есть только малые мужи»; /уэхуым зэрыпхуэш1 йынагъшъ - «Дело велико настолько, насколько его возвысишь».
Это означает, что мужество проявляется и проверяется в отношении к делам и поэтому люди, которые ценят дело, способны успешно с ним справиться, включаются в число благородных, «больших» мужей - л1ышхуэ. Напротив, пренебрегающие делами, не способные как следует их исполнять, считаются «малыми», неблагородными мужами - л1ы ц1ык1у.
Такое восприятие мужества выдержано в лучших традициях этической рационализации мира, является свидетельством демократизма и больших мобилизационных возможностей адыгской этики.