Черкесский вызов

19-21 марта 2010 года в Тбилиси прошел форум с "говорящим названием» "Сокрытые нации, длящиеся преступления: Черкесы и народы Северного Кавказа между прошлым и будущим". Наверное, данное событие затерялось бы среди других семинаров, конференций и "круглых столов", проводимых в большом количестве в столице Грузии. Однако по итогам мартовского форума его участники приняли резолюцию, в которой они ходатайствовали перед грузинским парламентом рассмотреть вопрос о признании "гецоцида" черкесского народа, совершенного Российской империей в XIX столетии. Сегодня у данной инициативы внутри Грузии есть свои сторонники. Главным лоббистом признания "геноцида" черкесов выступает т.н. "группа дружбы" парламента Грузии и законодательных органов республик Северного Кавказа. По мнению депутата грузинского парламента Гии Тортлидзе, "просьба черкесского народа вполне легитимна". Оптимизм своего коллеги разделяет и другой депутат Нугзар Циклаури.

Своего решающего слова еще не сказал президент страны, но тот факт, что форум 19-21 марта состоялся в стенах Тбилисского государственного университета имени Ильи Чавчавадзе, о многом говорит. Этот вуз - относительно молодой. В отличие от старейшего в Закавказье университета имени Иванэ Джавахишвили он основан в 2006 году в результате слияния двух вузов во многом, как личный проект Михаила Саакашвили и его команды в сфере образования. Сегодня он является своеобразной витриной тех реформ в образовательной сфере, которые произошли в Грузии после "революции роз".

Но каким бы ни было окончательное решение грузинских властей, уже сегодня после принятия резолюции участниками тбилисского форума, мы можем зафиксировать несколько важных предварительных итогов. Их рассмотрению и посвящена наша статья.

Во-первых, данное событие в очередной раз доказало, что Большой Кавказ остается регионом с подвижными идентичностями, лояльностями, воззрениями, которые сменяют друг друга в течение короткого промежутка времени. Эта "стабильная нестабильность" блестяще и на большом количестве примеров описана американским историком, профессором университета Джорджтаун Чарльзом Кингом в его специальном "кавказском" исследовании "Призрак свободы": "Армяне были, вероятно, наиболее привилегированной немусульманской группой в Оттоманской империи. Их признание в качестве особо защищенной общины уходило своими корнями в самый начальный период Оттоманской имперской системы. Но уже к 1890 годам они стали мишенью для страшного государственного насилия и геноцида в период первой мировой войны. Нынешняя Республика Армения - прямой результат этих событий. В период позднего средневековья территория, называемая Грузией, исчезла с карты, замененная массой противостоящих друг другу феодальных царств, княжеств. Потребовалось много десятилетий, начиная с 1801 года, чтобы Российская империя собрала их снова воедино… Этноним "азербайджанцы" не имел четкого этнического наполнения до ХХ века. Сегодня - это основа для сильного национального сознания, не говоря уже о государстве. Во время Кавказских войн XIX века адыги (черкесы) (черкесы) были теми, кто вел наиболее длительное по времени сопротивление против российской власти. В сегодняшней России адыги (черкесы) оставались одними из самых политически лояльных компонентов среди народов российского Северного Кавказа даже во время поднятой чеченцами герильи середины 1990-х гг.".

Добавим к этим примерам еще два. В течение всего XIX века одним из наиболее "неудобных" кавказских народов для Российской империи были абхазы. В 1810 году (то есть после присоединения территории нынешней Абхазии к России) произошла первая в истории абхазского народа эмиграция в пределы Османской империи (тогда она составила около 5 тысяч человек). Поддержанный же императором Александром Благословенным абхазский князь Георгий (Сафарбей) Чачба оказалось, на поверку не пользовался на собственной родине популярностью и всеобщей поддержкой. Вот как оценивали сей факт представители царской администрации на Кавказе, говоря, что сей князь "был столь бессилен в земле, предоставленной теперь его управлению, что даже опасается принять Высочайше утвердительную грамоту и другие знаки отличия и не смеет ехать в собственный дом в Абхазии, боясь брата своего… (Асланбея Чачба - С.М.)" Поэтому пришлось использовать русскую военную силу, чтобы решить тогдашний спор "хозяйствующих братьев" в пользу Сафарбея. Впрочем, и это использование далеко не сразу определило "исторический выбор" абхазов в пользу России. В 1866 году произошло лыхненское восстание, спровоцировавшее уже массовое переселение абхазов в пределы Оттоманской империи. Османское влияние (и заинтересованность в ориентации на Оттоманскую империю) сохранялось в Абхазии, как минимум, до русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Сегодняшние же лидеры Абхазии торжественно отмечают двухсотлетие со дня вхождения Абхазского княжества в состав Российской империи. Именно в день "славного юбилея" 17 февраля 2010 года состоялся первый официальный визит прошедшего инаугурацию президента Абхазии Сергея Багапша в Москву, где к праздничной дате было подписано Соглашение о создании на абхазской территории российской объединенной военной базы.

В то же время Грузия, считавшаяся в течение всего XIX века форпостом влияния Российской империи на Кавказе, стала для современной РФ самым неудобным государством всего постсоветского пространства. Как справедливо отмечает Чарльз Кинг, Грузия была "настоящим партнером России в завоевании Кавказа в XIX столетии. Позже она произвела некоторые центральные фигуры советской истории, такие как Лаврентий Берия и, конечно, же, Иосиф Сталин". Если во время Кавказской войны (включая ее закубанский и причерноморский театр) грузинские офицеры на русской службе обеспечивали переселение адыгов (черкесов) в Османскую империю, то многие сегодняшние грузинские политики готовы рассматривать события тех лет, как "геноцид". Они в совершенстве овладели языком "национально-освободительной" и "антиколониальной" борьбы. Уже упомянутый нами депутат Нугзар Циклаури говорит о том, что Северный Кавказ "всегда был щитом для независимости Грузии, всегда был важен для безопасности нашей страны".

Заметим, что недавно возникшая грузино-адыгская дружба не имеет прочных традиций. Деятели различных адыгских (черкесских) национальных движений нередко солидаризировались в начале 1990-х гг. с сепаратистской Абхазией даже вопреки позиции Москвы. Хотя те же активисты Конфедерации горских народов Кавказа (КГНК, в котором черкесские лидеры играли ведущие роли) или ККН (Конгресса кабардинского народа) выступали с жесткой критикой российского "имперского" дискурса. Но при этом они выдвигали лозунг "Руки прочь от Абхазии!", когда войска Госсовета Грузии в августе 1992 года начали операцию по обузданию "агрессивных сепаратистов" и "режима Ардзинбы". Даже официальные лидеры адыгоязычных субъектов РФ (настроенных намного более лояльно к Кремлю) в своих действиях в отношении к Абхазии демонстрировали свое "особое мнение". И так было как до появления пресловутой "вертикали" (действия президента Адыгеи Аслана Джаримова во время грузино-абхазской войны), так и после (заявления парламентариев, представляющих Кабардино-Балкарию, визиты руководителей Абазинского района Карачаево-Черкесии в Абхазию во время Кодорского кризиса 2006 года). В 1992-1994 гг. и в 2005 - мае 2007 гг. министром обороны Республики Абхазия (он одновременно занимал пост вице-премьера) был этнический кабардинец Султан Сосналиев (1942-2008), бывший полковник Советской армии. За участие в военных действиях против грузинских войск правительство Владислава Ардзинба (первого президента Абхазии) отметило Сосналиева званием генерала и орденом Леона (высшим орденом Абхазии). Сосналиев принимал самое деятельное участие в разработке плана по штурму Сухуми в сентябре 1993 года.

Но насколько прав американский профессор в своем выводе относительно лояльности адыгов (черкесов) России в свете последних известий из Тбилиси? Начнем с того, что тбилисский форум, несмотря на обилие "звезд" адыгского национального движения, собранных на нем (среди них известный журналист Фатима Тлисова, лидер Черкесского конгресса Адыгеи Мурат Берзегов, историк Яхья Хун), не может рассматриваться, как выражение воли всего черкесского народа. По словам одного из организаторов тбилисского форума президента известного американского фонда "Джеймстаун" Глена Ховарда, ему не удалось привлечь многих представителей турецкой адыгской диаспоры, поскольку они не хотят портить отношения с Россией (некоторые из них имеют свой выгодный бизнес на Северном Кавказе). А вот как оценивает форум лидер общественного движения "Хасэ" из Кабардино-Балкарии Ибрагим Яганов: "Я воевал в Абхазии и мне, откровенно говоря, очень неудобно перед своими товарищами, особенно перед памятью погибших. Думаю, что для этой темы место было выбрано довольно неудачно. И я по моральным принципам никак не мог туда поехать". Интересный взгляд "изнутри" представил участник тбилисского форума журналист и политолог из Черкесска Мурат Гукемухов: "Черкесский вопрос обсуждали вчера представители черкесской диаспоры, около 60 человек. Они выступали с обращением к парламенту Грузии с просьбой признать геноцид черкесов. Трое депутатов парламента, участвующие в так называемом кавказском комитете, приняли это обращение и обещали довести его до стадии обсуждения в парламенте Грузии. Вместе с тем, очень многие присутствующие здесь эксперты скептически относятся к такой возможности, того, что Грузия признает геноцид черкесов".

Заметим также, что среди российских бизнесменов, чиновников администраций различного уровня также есть черкесы. "Адыгский мир" России представляют два президента северокавказских республик - Аслан Тхакушинов и Арсен Каноков. И многие из чиновников адыгского происхождения вместо борьбы за "геноцид" в 2007 году участвовали в подготовке торжеств, посвященных 450-летию "добровольного вхождения" Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии в состав России. Можем ли мы считать эту часть "адыгского мира" неправильной? Наверное, у лидеров националистических организаций на это есть готовый ответ. Это - "коллаборационисты" и "слуги империи". Но готовы ли сегодняшние радетели признания "геноцида" записать в таковые таких известных деятелей адыгского просвещения, как Шора Ногмов (1794-1844) (у которого был опыт службы на Кавказской линии, то есть участия в очевидном имперском проекте), Султан Хан-Гирей (1808-1841) (который в 29 лет вступил в командование Кавказско-горским полуэскадроном). Они тоже осуществляли "геноцид" собственного народа или могут быть оправданы сегодняшними радетелями его признания?

Да и где проходят границы понятия "черкесский народ"? В Турции и в Иордании вообще не принята идентификация по этническим признакам (там при проведении переписей учитывается родной язык и вера, которые у многих потомков переселившихся в Оттоманскую империю черкесов, не отличаются от этнического большинства Турецкой республики и Хашимитского королевства). Включаем ли мы в этот ареал абхазов и абазин? У этнологов и лингвистов есть разные подходы к решению этого вопроса. Можем ли мы самих носителей введенной в советское время этнической номенклатуры (адыгейцы, черкесы, кабардинцы) объединять в "адыгский" (черкесский) мир без их персонального согласия. Между тем, наверняка найдутся те, кто поставит на первое место свою, скажем, кабардинскую, а не общую адыгскую идентичность. Будут и такие черкесы, для кого исламская вера будет иметь приоритетное значение по сравнению с этнической принадлежностью.

Таким образом, участники тбилисского съезда при всем к ним уважении не могут выражать волю всего народа. Как не может говорить от имени русского народа Александр Проханов или организаторы многочисленных "русских соборов", как не могут представлять "всех армян", "всех греков" или "всех поляков" лоббисты при американском Конгрессе. Этническая идентичность вообще не является примордиальной, она меняется и конструируется под влиянием многочисленных обстоятельств. И вряд ли у самых честных и порядочных "представителей" того или иного народа есть ключ к его счастью и процветанию.

С понятием "геноцид" также существуют многочисленные нестыковки. С одной стороны, совершенно прав российский историк и политолог Николай Силаев, когда говорит: "Массовая эмиграция адыгов в Турцию в 60−х годах XIX века — это действительно одно из самых страшных и трагических событий Кавказской войны. И народы адыгской группы — кабардинцы, черкесы, адыгейцы, шапсуги — очень хорошо о нем помнят". Но можем ли мы рассматривать, это событие, как "геноцид" в строгом юридическом (а не пропагандистском) смысле этого слова?

9 декабря 1948 года ООН приняла Конвенцию "О предупреждении преступлений геноцида и наказании за него", в котором дается строгое определение этого явления (не отмененное никем и по сей день). Конвенция поднимает под "геноцидом" "действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую". Далее определение дает расшифровку методов "геноцида", среди которых называются:

"- убийство членов такой группы;

-причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы;

-предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее;

-меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы;

-насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую".

Не будем акцентировать внимание на тех аспектах, которые традиционно отмечают краснодарские историки, критикующие националистические черкесские построения (Валерий Ратушняк, Олег Матвеев и другие). Их пафос нацелен на то, что Кавказская война велась до появления юридического определения "геноцид" (введено в 1944 году польским юристом Рафаэлем Лемкиным), а потому ее эксцессы не корректно трактовать "задним числом". Сосредоточимся на "преднамеренном характере" российских действий. Во-первых, Кавказская война была многолетним военным противоборством кавказских народов и Российской империи, а не тотальным "избиением младенцев". В этой войне помимо сожженных русскими аулов и "рубок леса" были и не менее жестокие нападения адыгов на русские крепости Черноморской линии (чего стоят атаки 1840 года на форт Лазарева, Вельяминовское, Михайловское, Николаевское укрепление). В этой войне не было ясной и четкой линии противостояния (как в войне 1812 года или русско-турецких войнах XIX столетия), зато были нередки случаи участия представителей Северного Кавказа в имперских мероприятиях (смотри описанные выше случаи с Шорой Ногмовым и Султаном Хан-Гиреем). Не были редкостью и частые смены лояльностей противниками Российской империи. Во-вторых, описанные выше примеры - это не стремление выстроить защитную линию в отношении российской имперской политики. Автор статьи пытается уйти от упрощенчества и "черно-белой картинки" событий. Жесткость и жестокость политики Санкт-Петербурга в отношении адыгов невозможно отрицать. Однако тогдашняя Россия не стремилась именно к преднамеренному уничтожению адыгов по принципу крови. Им предоставлялся непростой, но все же выбор - переселение на равнину или эмиграция (в "Конвенции о геноциде" предоставление возможностей для эмиграции не считается составом преступления). Ни такой поклонник переселения адыгов в "единоверную Османскую империю", как генерал Николай Евдокимов (1804-1873), ни другие русские администраторы не стремились к "ограничению деторождения" в черкесской среде или к другим экзотическим мероприятиям. Добавим к этому также тот факт, что многие черкесы сами предпочитали лояльность "падишаху Блистательной Порты", а не "государю и самодержцу всероссийскому". Да и султанский двор был заинтересован в "махаджирстве" (переселении) адыгов для решения своих собственных проблем на балканском и ближневосточном фронтире. Таким образом, ответственность за судьбу адыгов в XIX веке может быть разделена между Санкт-Петербургом, Стамбулом и самими черкесскими вождями, но никак не "приватизирована" одной лишь Российской империей. И уж тем более, Российской Федерацией, не являющейся правопреемником романовской династии.

Однако академическая историография (а также академическое правоведение) и реальная политика далеко не всегда и во всем совпадают. "Интересы народа" могут стать ходким политическим товаром, который можно использовать в решении тех или иных конъюнктурных политических задач. Сегодняшняя Грузия тяжело переживает утрату Абхазии и Южной Осетии. Забыть об этом не дает не только поруганный внешнеполитический престиж, но и однообразные домики в городках беженцев, расположенных под Гори. Отсюда и стремление определенных политических и интеллектуальных кругов Грузии найти "ахиллесову пяту" России. Поскольку ее особенно и искать не надо, она находится по соседству с Закавказьем на российском Северном Кавказе, решение напрашивается само собой: необходимо расшевелить сюжеты непростой истории отношений Российского государства с народами Северного Кавказа.

Сегодня грузинские политик были бы рады забыть недавнюю историю, устремившись в будущее, поскольку в настоящем на российском Кавказе (включая его западную часть) есть немало острых проблем, волнующих черкесов (адыгов), как внутри РФ, так и вне ее пределов. Среди них "земельный вопрос" (наиболее острый в Кабардино-Балкарии), проблема репатриации потомков махаджиров (наиболее болезненная проблема для Адыгеи), доминирование во властных структурах карачаевцев (непростой вопрос для Карачаево-Черкесии), нежелание властей дискутировать о сложных проблемах истории Кавказа. Если парламент Грузии примет решение о признании геноцида адыгов (черкесов), будет создан прецедент, от которого будет трудно просто отмахнуться. Конечно же, катастрофы не произойдет. Есть немало примеров, когда большие и малые страны живут с клеймом страны, осуществившей геноцид и отрицающие его. На Турции "висит" целых три геноцида (армян, греков, ассирийцев), Армению азербайджанские власти обвиняют в геноциде азербайджанцев. Но не будем забывать, что у России впереди зимняя Олимпиада 2014 года в Сочи – событие, которое призвано стать демонстрацией путинского "триумфа воли" и "вставания страны с колен". Актуализировать в этой связи проблему "геноцида" (а история Северного Кавказа для чиновников МОК - тема не слишком знакомая) накануне важного для Кремля спортивно-политического события значит внести свои "пять копеек" в общую дестабилизацию обстановки в регионе. А также не в последнюю очередь создать дополнительные рычаги для международного давления на Россию (сегодня такие рычаги давления на Турцию есть у США, отдельных стран ЕС, Европейского Союза в целом, различных международных организаций).

Между тем, в сложившейся новой ситуации российской власти следует подумать о своей программе ответных мер. Посылать громы и молнии в адрес Михаила Саакашвили вряд ли стоит. Если уж Кремль решил поднять ставки в геополитической игре на Большом Кавказе, признав независимость Абхазии и Южной Осетии, то надо быть готовым и к ответным контрударам. Какими бы нелогичными и нелепыми они не казались.

Должны ли стать ответные меры России жесткими, или напротив их стоит свести к покаянию? С нашей точки зрения, сама постановка такого выбора неверна изначально. Прежде всего, надо не попасть на крючок организаторов тбилисского форума и не начать противодействие "черкесскому миру" или "устремлениям адыгского народа". Инициатива создана лишь одной группой черкесских националистов, чье мнение разделяется далеко не всеми гражданами РФ кабардинской, адыгейской, черкесской, абхазской, абазинской национальности, а также представителями адыгской диаспоры в Турции и странах Ближнего Востока. Но не следует и занимать позицию страуса и прятать голову в песок, ограничиваясь бессмысленными отписками, как это сделали депутаты российской Государственной думы. Получив в 2005 году письмо Черкесского конгресса с призывом признать геноцид адыгов, нижняя палата российского парламента дала замысловатый ответ, что черкесы "не подвергались геноциду во время Второй мировой войны". Как говорится, хоть стой, хоть падай! Вместо этого российский политический класс, опираясь на позиции экспертного сообщества, мог бы выработать свою внятную интерпретацию трагических событий XIX столетия в Закубанье и Причерноморье.

Сегодня сторонники признания геноцида армян обвиняют Анкару в нежелании идти на компромиссы по этому сложному вопросу. В самом деле, Турция не идет на политические уступки. Но в чем нельзя отказать турецким властям и ученым, так это в их стремлении не отмалчиваться, а давать свою интерпретацию событий 1915 года (и в целом первой четверти ХХ века) в Оттоманской империи. И здесь есть широкий спектр подходов от оценки османской трагедии, как "гражданской войны" до "депортации", "переселения" или "резни". Эти оценки могут не приниматься и даже с гневом отвергаться, но их публично отстаивают, а для доказательства правоты мобилизуют не только лозунги, но и факты. В последние же годы в Турции изданы труды таких авторов, как Танер Акчам (который признавал события 1915 года геноцидом), проводятся "круглые столы" и диспуты по "армянскому вопросу". Следовательно, никто не заставляет уступать и признавать то, что признать невозможно. Но говорить на сложные темы (а "черкесский вопрос" далеко не единственный среди таковых), внятно и грамотно аргументируя свою позицию, необходимо. Иначе найдутся другие, которые напишут свой исторический портрет. Только без нашего участия.

© Полит.ру
Сергей Маркедонов