Гейслер Г., Роммель К. фон. Карта Кавказского края по наилучшим имеющимся документам, путешествиям и астрономическим вычислениям, нанесенным И. Рейнеке. Веймар, 1802 г.

Гейслер Г., Роммель К. фон. Карта Кавказского края по наилучшим имеющимся документам, путешествиям и астрономическим вычислениям, нанесенным И. Рейнеке. Веймар, 1802 г.
Из книги: Rommel C. von. Die Vlker des Caucasus nach den Berichten der Reisebeschreiber, nebst einem Anhang zur Geschichte des Caucasus, mit 1 Charte und 4 colorirten Kupfertafeln. Weimar: im Verlage des Landes-Industrie-Comptoirs, 1808.
Роммель Дитрих Кристоф фон (1781-1859), известный историк и ориенталист, профессор университета в Марбурге. В 1812-1815 гг. преподавал в Харьковском университете. В 1815 г. Роммель возвращается в Германию, где занимает пост придворного историографа Гессена.
Гейслер Христиан Готфрид Генрих (Geissler, Christian Gottfried Heinrich, 1770-1844), гравер и рисовальщик, иллюстратор. В 1790-98 гг. жил в России. Автор гравюр для альбома «Изображение мундиров Российского императорского войска, состоящее из 88 лиц иллюминированных» (СПб., 1793). В 1793-94 гг. сопровождал путешественника и ботаника П.-С. Палласа в поездке на юг России, сделал серию зарисовок костюмов народов Северного Кавказа и Крыма. Вернувшись в Лейпциг, в течение ряда лет издавал серии гравюр, посвященных России. Так, четыре раскрашенных гравюры на меди и достаточно обстоятельный комментарий к ним, написанный самим Гейслером, помещены в книгу Роммеля. (Rommel C. von. Die Vlker des Caucasus… S. 97-113).
По всей видимости, в состав карты вошли данные не только Палласа, но и самого Гейслера, поскольку целый ряд названий на территории закубанской Черкесии, приведенные на этой карте, не содержатся в опубликованном труде Палласа. В целом, степень осведомленности немецких составителей следует охарактеризовать как передовую для того времени.
Возле Анапы (Anape), которая в качестве османской крепости возникла в 1782 г., отмечены шагаки (Schagaki), адыгское субэтническое подразделение, хорошо известное по источникам XVII-XVIII вв. Жанеевцы (Жанэ) отмечены как Сани (Sani), в таком именно виде, как они упоминаются у Палласа. Выше шагаков отмечены Харсек (Charsek), в которых можно распознать натухаевский дворянский род Карзек (Карзэдж или Ккерзеде-р, согласно транскрипции Хан-Гирея). Река, в устье которой стоит османская креопсоть Суджук-Кале, отмечена как Цемес (Zemes), что точно соответствует содержанию источников. Рядом с Шапсих (Schapsich) отмечено общество Наджукхабла (Najuckahbla). Абадзехская дворянская фамилия Наджук (Надюк, Недькко-р, согласно транскрипции Хан-Гирея) и аул Наджуко-хабль впоследствии часто упоминаются в российских военных источниках. Так, в декабре 1863 г. Шебшский отряд под командой полковника Левашова уничтожил на р. Суп а. Надюко-Хабль с «огромными запасами хлеба и сена». (ЦГИАГ. Ф. 416. Оп. 3. Д. 1177. Журналы военных действий. Янв. 1863 г. Л. 1-2).
По р. Шагваше (Schagvacha, правильно: Шхагуащ) отмечено общество Дчанкетахабла (Dschanketahabla). Явно, имеется в виду абадзехская дворянская фамилия Джанчат (Джанкет, Джангет или, согласно Хан-Гирею, Дянчате-р), которая составляла многочисленное общество. В 1807 г. джанчатовцев упоминает Г.-Ю. Клапрот: «У абадзехов нет никаких князей, а только старейшины и уздени, среди которых самыми уважаемыми являются Эдик, Энамок, Энчико и Джангат». (АБКИЕА. С. 239).
Добровольский-Евдокимов в 1851 г. участвовал в экспедиции против абадзехских-джанчатовских аулов: «Этот набег решено было сделать на абадзехское общество Джанчетохабль, на р. Пшехе: его главная цель заключалась в том, чтобы дать им почувствовать всю невыгоду непокорности русскому правительству, так как многие влиятельные и духовные лица увлекали население на сторону Магомет-Амина… 18-го (сентября 1851 г. – Прим. С. Х.), в 9 часов вечера, среди глубокой темноты, колонна двинулась из лагеря и, перейдя вброд Белую, немного выше укрепления, направилась вверх по реке. Она состояла из 3 батальонов пехоты, 14 сотен казаков, 10 орудий и 2 ракетных команд. За болезнью Заводовского команду принял генерал-лейтенант Шиллинг, но, в действительности, все распоряжения исходили от генерала Евдокимова. Начатое движение продолжалось почти целую ночь; часа в три утра мы приблизились к двум аулам, которые решено было разорить. Колонна остановилась, а часть кавалерии, под начальством подполковника Мещеринова, была послана в обход. Вправо от нас слышны были звуки топора и блеяние скотины; по всей вероятности, где-нибудь неподалеку был какой-нибудь хутор или аул. Проводники, одни только знавшие местность, говорили, что мы находимся на р. Пшехо (приток р. Белой с левой стороны) и что до аулов, которые надо разорить, осталось еще верст 6 или 7. С рассветом мы двинулись вперед и прошли еще версты 4; в виду разоряемых аулов, которые в это время горели, колонна была остановлена. Кавалерия была уже там, но выстрелов слышно не было; через несколько времени Мещеринов оставил аулы и присоединился к нам и тут уже все разъяснилось. Аулы оказались совершенно пустыми; по-видимому жители давно покинули их, так как сакли стали разрушаться. Генерал Евдокимов прекрасно понимал в чем тут дело и хотел, чтобы набег был действительно набегом, а не простой военной прогулкой. Таким образом, мы простояли на месте целый час; это был и отдых и в то же время дана была возможность собраться неприятелю, который не заставил себя долго ждать. На опушку леса, вблизи которого мы стояли, стали выезжать небольшие группы конных абадзехов, которые нас не трогали до тех пор, пока мы не двинулись с места. Загремели первые выстрелы, постепенно усиливавшиеся и потом перешедшие в общую перестрелку. Отступление происходило в следующем порядке: в арьергарде были один батальон пехоты, 12 сотен казаков, два батарейных и 4 конных орудия; в боковых цепях было по батальону пехоты, в ротных колоннах, и по два легких орудия; в авангарде было две роты пехоты. В резерве, т.е. в середине этого прямоугольника, образуемого войсками, находились следующие части: две роты пеших линейных казаков, 4 сотни и обе ракетные команды. С первого взгляда может показаться странным порядок, в котором мы отступали, но дело в том, что такого рода движение – громадными каре – по плоской местности, на Кавказе в полном ходу… Спустя полчаса после того как мы начали отступать, правый фланг, арьергарда, находившийся в 200 саженях от леса, был атакован неприятелем. Атака была произведена в чисто азиатском духе: толпа всадников, увлекаясь перестрелкой, подскакала на довольно близкое расстояние к войскам и, не будучи подвержена действию артиллерийского огня, приближалась все более и более; тут очень кстати стали действовать два легких орудия, направившие на толпу несколько картечных выстрелов, благодаря которым неприятель стал рассыпаться и, потеряв нескольких человек, ограничился отдельной джигитовкой. Продолжая отступление, мы поравнялись с тем аулом, мимо которого прошли на рассвете; аул этот расположен на берегу р. Пшехо, в лесу, и имеет от 200 до 350 дворов. Тут генерал Евдокимов остановил колонну и предложил Шиллингу атаковать его, но тот, опасаясь большой потери или же просто не желая затевать серьезное дело, не согласился. Отступление продолжалось… Около 9 часов утра правая цепь нашего каре, проходя чрез овраг поросший кустарником, сильно растянулась и вследствие этого разорвалась. Моментально перед лесом сгруппировалась толпа всадников и бросилась в промежуток образовавшийся в цепи. Большой опасности тут не было, но все-таки, в какую-нибудь одну минуту, мы легко могли потерять по крайней мере человек 50, если бы черкесы налетали на разбросанных стрелков. Генерал Евдокимов, с обычным хладнокровием и быстротой, сейчас же помог делу: он взял из резерва ракетную команду, приказав ей стрелять в неприятеля, и, вместе с тем, послал в атаку две сотни лабинских казаков. Удачное действие ракет остановило неприятеля, а дружная атака казаков, под командой майора Иедлинского, смешала, и обратила его в бегство; наездники скрылись в лес, оставив после себя несколько тел. Эта молодецкая атака делает честь казакам и их начальнику; они без выстрела доскакали до неприятеля и ударили на него в шашки. Такой маневр не в духе линейцев; они или джигитуют, или же, спешившись, рассыпаются в цепь; действие сомкнутым строем и холодным оружием им почти не знакомо. После такой неудачной попытки атаковать нас, неприятель ограничился тем; что, кружась вокруг каре, перестреливался с нами; мы отвечали тем же; пули попадали в пространство, а ядра и гранаты взрывали землю и ломали лес. Отступая таким образом, мы, наконец, дошли до высокого плетня, тянувшегося поперек всей долины; проходя по этой дороге прошлою ночью, мы успели повалить его на протяжении 5-6 сажен. Но теперь, через этот проход предстояло протянуться всей колонне и, для прикрытия подобного движения, арьергард остановился. Как будто налету схватили этот момент черкесы и, частью спешившись, рассыпались по кустарникам; загремели выстрелы, засвистали пули и стали поражать не один только воздух. Через полчаса колонна прошла плетень и оставался только один батальон тенгинского полка, при 2 батарейных орудиях; фланги его уже начали отступать. Заметив это, неприятельские всадники, кружась все быстрее и быстрее, обнаруживали явное желание ринуться на отступающий батальон, а спешившиеся черкесы попытались броситься в шашки, но были остановлены картечными выстрелами. Орудия заняли проход и еще несколько времени удерживали неприятеля, наконец и они отступили, потеряв несколько человек. Тенгинский батальон потерял 14 человек.
Как только плетень был оставлен нашими войсками, черкесы тотчас же заняли его, но, в каких-нибудь полминуты, мы уже были вне ружейных выстрелов. Все это время неприятель продолжал нас преследовать; ловкие наездники то и дело пытались ворваться в цепь; особенно дерзко они подскакивали к цепи фланкеров (линейцев), и тем доказывали, что они не слишком-то ценят нашу линейную кавалерию. К 2 часам дня отряд дошел до спуска с нагорного берега р. Белой на низменность; спуск был недлинен, но отличался особенной крутизной, так что его нельзя было пройти целым фронтом, а пришлось тянуться двумя дорогами. Пока головная и боковые части колонны спускались, арьергард остановился. Батальон тенгинцев, с двумя батарейными орудиями, прикрывал движение по левой дороге, а местность, находившаяся перед спуском по правой дороге, охранялась несколькими сотнями кавалерии, при 2 конных орудиях. Эта местность представляла из себя довольно ровное пространство, покрытое кустарником, но, перед левым спуском, в саженях 70 или 80, немного левее, находился овраг, густо поросший лесом. Азиатцы мастерски пользуются местностью; они в одно мгновение наполнили овраг и стали осыпать пулями тенгинский батальон. Артиллерия не могла выбить неприятеля из его позиции, но принесла немалую пользу тем, что отражала атаки не раз предпринимаемые конными и пешими черкесскими толпами. Через полчаса вся колонна была уже внизу; остались, только одни тенгинцы, оставшиеся спускаться по частям; неприятель несколько раз кидался на них в шашки, но, каждый раз, был отражаем картечным огнем, наносившим ему большие потери. С первым полубатальоном спустилось одно орудие батарейного взвода, другое же – до последней возможности оставалось наверху и, послав прощальный картечный выстрел, пошло вниз с остававшимися здесь 30 тенгинцами.
До лагеря нам оставалось еще верст 10, но дорога, пролегавшая по равнине была значительно легче; тут неприятель не мог уже нам так вредить, без явного ущерба для себя и, действительно, как только колонна спустилась вновь, черкесы, сделав несколько выстрелов, совершенно оставили нас в покое. Отряд расположился на привал. К вечеру того же дня мы вернулись в лагерь. Наша колонна потеряла около 60 человек, выбывших из строя; наибольший процент падал на тенгинцев, утративших 28 человек. Так окончилось единственное дело белореченской экспедиции 1851 года, которая надолго могла бы остаться в памяти неприятеля, если бы мы, во-первых, разгромили аул на р. Пшехо, а во-вторых, если бы колонна была под начальством генерала Евдокимова. Вообще этот набег не принес особой пользы». (Добровольский-Евдокимов. Экспедиция 1851 года на правом фланге кавказской линии // Кавказский сборник. Т. VIII. Тифлис, 1884. С. 307-334).
В январе 1852 г. джанчатовцы упоминаются в отчете Евдокимова, как общество, не склонное принимать власть Мухаммед Амина: «Здесь нельзя умолчать о причине чрезвычайного самоотвержения тсюшепцев и анчоко-хабльцев в драке с нами. Она следующая: с начала боя по пушечным выстрелам прискакали дженгет-хабльцы, склоняемые тсюшепцами и другими абадзехами к покорности Мухаммед-Эмину и потребовали ясных доказательств перед лицом русских войск великости их наиба, тогда как Мухаммед-Эмин, по тем же первым пушечным выстрелам, не вполне полагаясь на прочность своего влияния, ускакал далеко от места боя. Тсюшепцы приняли такое требование дженгет-хабльцев за насмешку и оскорбление себе и старались потому всеми силами обойтись без помощи их, дравшись с нами отчаянно. В деле 23 января выбыло из нашего строя: убитых: обер-офицер 1, нижних чинов 10; раненых: обер-офицеров 3, нижних чинов 49». (Журнал ген.-м. Евдокимова о военных происшествиях, случившихся на правом фланге Кавказской линии с 16 по 30 января 1852 года // АКАК. Т. X. С. 614-617).
В 1856 г. упоминаются просяные поля двух аулов под общим названием Дженгет-хабль. Полеводческие участки находились по правую сторону р. Белой в 14 верстах вверх по течению от укрепления Белореченского. Соответственно, сами аулы, видимо, находились напротив полей с левой стороны реки. Экспедиция, собранная полковником Геннингом для захвата джанчатовцев во время их нахождения на полях, переориентировалась на два бжедугских аула. (РГВИА. Ф. 13454. Оп. 6. Д. 1090. Л. 12).
В августе 1862 г. а. Дженгит-хабль упоминается на левом берегу Пшехи, в 3-4 км вверх по течению от ст. Пшехской. Он был уничтожен 09.08.1862 г. колонной полковника Офрейна: «Дженгит, несмотря на отчаянное сопротивление засевших в нем горцев, был взят и сожжен». (Богуславский, с. 348-349; Введенский А., с. 169-170).
В октябре 1862 г. Пшехский отряд под командованием генерала Преображенского выступил из Пшехской вниз по течению Пшехи и приступил к уничтожению аулов. Первой их мишенью стали аулы на р. Неподах, населенные «дженгетами». Р. Неподах, по всей видимости, приток Пшехи. Жители джанчатовских селений вовремя заметили приближающуюся угрозу и успели скрыться. Войска, предварительно нагрузившись оставленным добром, включая медную посуду, сожгли дома.
Вернемся к рассматриваемой карте Рейнеке. По верхнему течению Пшехи указано еще одно абадзехское общество, возглавлявшееся дворянской фамилией Даур – Даурхабла (Daurhabla). В источниках периода Кавказской войны общество Даур-хабль упоминается регулярно при анализе военно-политической ситуации в Абадзехии. Процветающий хутор одного из представителей этого рода – Алим-Гирея Даурова – описан в мемуарах барона Торнау. Такой маленький аул с чертами поместья или вотчины описывает русский шпион-пленник в Абадзехии барон Торнау: аул Алим-Гирея Даура состоял из 20 домов, впереди которых красовалась кунахская самого большого размера, отгороженная невысоким плетневым забором; весь аул в тени высоких ореховых деревьев. Горцы весьма терпимо отнеслись к знатному пленнику: «чистая, мягкая постель», «опрятная кунахская»; «порядочный стол»; хозяин, Алим-Гирей Дауров, «непременно угощал, чем только мог», а шапсуг Тмитрипш Ислам, увидев как пленник курит табак плохого качества, привозит ему око хорошего турецкого табаку. В целом, аул Даурова произвел на Торнау «вид нерушимого спокойствия». (См.: Торнау Ф. Ф. Указ. соч. С. 296-298).
Характер жилищно-поселенческого комплекса Абадзехии отображен у многих авторов. Достаточно четко он представлен даже у не бывавшего в Абадзехии Г.-Ю. Клапрота, еще одного немца-академика на русской службе: «Их поля не очень обширны, а селения, состоящие обычно только из нескольких домов, лежат очень близко друг от друга. Каждый имеет поля для собственного употребления и небольшой лес, которые он огораживает и таким образом имеет в своем маленьком поместье маленькое пастбище для скота, дрова и пашни. Все эти селения носят имя своих хозяев, и дома построены по черкесскому образцу». (Клапрот Г.-Ю. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807-1808 гг. // АБКИЕА. С. 239).
Оркские роды Абадзехии увеличивались в численном отношении примерно теми же темпами, что и все население этой адыгской области. Поэтому мы встречаем в документах и иных источниках множество селений с названиями Джанчато-хабль, Даур-хабль и т.п., а также определения этих фамилий как целых обществ – джанчатовцы (дженгетовцы), дауровцы и пр. – настолько самостоятельных, что могли позволить себе, при определенных условиях, проводить политическую линию, резко отличавшуюся от общеабадзехской. Согласно Клапроту, орки Энамок (у Хан-Гирея – Инемкко-р) состояли из 29 родов; Энчико (у Хан-Гирея – Анфекко-р) – из 20 родов; Эджигх или Эдик (у Хан-Гирея – Едде-р) – из 10 родов. (АБКИЕА. С. 239; Хан-Гирей. Записки о Черкесии. С. 201).
На карте 1858 г. из фондов РГВИА, которая приводится ниже, в долине Курджипса указаны два дауровских аула: 1) А. Даур-хабль 1-й, состоящий из череды маленьких аулов. Расположение: левый берег Курджипса, в 5-5,5 км выше от а. Салахмет-Патукаева: Раз. А. Даур-хабль. 2) А. Даур-хабль 2-й, 1858. Расположение: левый берег р. Бжин, в 1 км выше а. Хатуко-хабль. Состоял из цепи маленьких аулов. (РГВИА. Ф. 846. Д. 6772).