ТАКТИКА ГОРНОГО БОЯ У ЧЕРКЕСОВ XVII – XIX ВВ.

Значительные пространства территории Черкесии были покрыты горно-лесными массивами. Именно эта особенность черкесского ландшафта вызывала пристальное внимание, нередко сопровождавшееся восхищением, у иностранных путешественников, посетивших адыгские земли [1].
Многие авторы в своих воспоминаниях отмечали, что горные хребты Черкесии были покрыты значительными лесными массивами и буквально изрезаны множеством ущелий, необычайной глубины и протяженности. Так, турецкий историк Эвлия Челеби, посетив горные ущелья Кабарды, писал: «…эта бесподобная крепость с четырех сторон окружена неприступными горами и подобными колодцам глубочайшими ущельями. В этих ущельях протекают реки с живой водой и имеются обширные луга с богатой растительностью. Длина ущелий – восемь часов пути по местам необычайной красоты. А по обе стороны от ущелий возвышаются до небес отвесные красноватые скалы, страшные скалы с гнездами орлов, коршунов и соколов, и в этих скалах есть несколько тысяч пещер… Велением всевышнего Аллаха, это ущелье … с обеих сторон запирают, как ворота, совершенно одинаковые скалистые теснины. И стоит человеку осмелиться только поглядеть на эти голые скалы, пропасти и пещеры, как его может покинуть храбрость. Эти узкие горные проходы подобны непреодолимым заслонам. И, кроме них, нет места, через которое хотя бы птица пролетела внутрь ущелья» [2].
Объясняя характер черкесов и особенности их народного быта, часть наблюдателей считала, что именно горы являются фундаментальной причиной всего своеобразия черкесской жизни, гарантом их независимости и непокоримости. Интересны воспоминания Д. Лонгворта по данному вопросу: «…мои чувства, пока я стоял на этой позиции и обозревал дикую и неприступную страну книзу, не ограничивались восхищением; они были заняты и величавой уверенностью в безопасности, которая поднимает и поддерживает дух независимости горца» [3]. Далее восхищенный увиденным Лонгворт писал: «…незнакомый с угнетением и торжествующий в неприступных укреплениях, которые она (река) разбросала вокруг него, черкес получит всепрощение как если бы он взобрался на алтарь самой Свободы. В старые времена…, когда за каждый отдельный счастливый случай добра они выдумывали божество … здесь храм Свободы оказался бы как раз на своем месте» [4].
Черкесы, в силу естественных причин, умело использовали свой богатый природный потенциал в военном деле. Большой опыт противостояния многочисленным внешним завоевателям, позволил им выработать эффективную тактику горного боя. Так, биограф Тамерлана Альхасен, описывая его поход в Черкесию в 1395 году, отмечал, что черкесы, оказавшие армии великого полководца упорное сопротивление, особенно хорошо сражались в горах. Тамерлан, оценив это, пригласил черкесских воинов в свою армию, отправляясь в поход против турецкого султана Баязета [5].
Черкесы успешно применяли свою тактику горного боя на протяжении многих столетий и во многом, благодаря этому, отстаивали свою свободу в неравной борьбе. С ее помощью, они часто наносили поражение противнику, значительно превосходившему их по численности.
Так, в 1644 году в Баксанском ущелье произошло кровопролитное сражение между кабардинцами и объединенным войском калмыков и ногайцев Большой орды. Используя свою тактику горного боя, кабардинцы полностью разгромили калмыков и ногайцев, уничтожив до 8.000 воинов из 10.000-го отряда. В этом сражении были убиты калмыцкий вождь Урлюк-тайша и трое его сыновей. Вскоре Дайчии-тайша – сын и престолонаследник погибшего Урлюк-тайши – в целях отмщения за гибель отца совершил новое вторжение в Кабарду. Но кабардинцы, применив ту же тактику, снова нанесли калмыкам полное поражение [6].
Другое крупное сражение, показавшее эффективность черкесской тактики горного боя, произошло в 1729 году у входа в Баксанское и Чегемское ущелья между кабардинцами и крымскими татарами. В итоге упорного трехдневного боя крымское войско было полностью разгромлено. Тысячи вражеских трупов буквально усеяли поле битвы, среди них находились и тела крымских военачальников – сераскира Бахты-Гирея и султана Имрат-Гирея. Это сражение получило широкую известность не только на Северном Кавказе, но и прославило кабардинское воинство в пределах России, Турции и Крыма [7].
В связи с тем, что тактика горного боя у черкесов была столь эффективна, она являлась одним из основных элементов их системы обороны. Отсюда следует вопрос: в чем заключалась сущность черкесской тактики горного боя?
Для ответа на данный вопрос, сначала необходимо обратиться к военной теории. Сущность горного боя, по мнению К. Клаузевица, заключается в том, что горная местность в бою дает обороняющейся стороне преимущество над противником, который в свою очередь наоборот его лишается. Раскрывая сущность этого преимущества, К. Клаузевиц писал: «Бесконечные трудности, сопряженные с движением крупных колонн по горным дорогам, и необычайная сила, которую приобретает ничтожный отряд, прикрытый с фронта крутым скатом, а справа и слева – ущельями, на которые он может опереться, бесспорно, представляют два обстоятельства, издавна дававшие обороне в горах общее право на признание действенности и силы и заставлявшие воздерживаться от нее крупные массы вооруженных сил» [8].
В нашем случае, ограниченность пространства горного ущелья, в котором находился противник, ставила его в крайне невыгодное положение: 1) приходилось растягивать свои силы, сокращая при этом ширину фронта; 2) отсутствовала возможность эффективного осуществления тактических приемов; 3) двигаться можно было только в одном направлении, поэтому невозможно было совершить какие-либо обходные маневры; 4) скорость движения колонны значительно снижалась; 5) применение артиллерии было крайне неэффективным или вообще невозможным. В итоге горное ущелье лишало неприятеля превосходства в численности и организации.
Черкесские воины прекрасно знали об этом и поэтому старались перенести поле боя в горные ущелья, где применяли соответствующую тактику. Основную роль в горном бою у черкесов играла пехота. Черкесские пехотинцы рассыпались вдоль склонов ущелья, при чем каждый выбирал для себя позицию, с которой он мог легко вести огонь по неприятелю и при этом еще укрываться от вражеского огня. По этому поводу метко выразился В.И. Немирович-Данченко: «Они как ящеры за камнями сидят» [9].
Когда противник углублялся в ущелье, черкесские пехотинцы «словно семиглавый дракон, выскочив из засады», открывали шквальный огонь по его рядам [10]. Обстрел всегда велся в рассеянном порядке, так как это дезориентировало противника относительно позиций черкесских стрелков. В случае необходимости черкесы могли свободно и быстро покинуть ущелье. Таким образом, черкесские пехотинцы, ведя бой в горном ущелье, могли наносить противнику урон, не подвергая себя опасности с его стороны.
В некоторых случаях в горном бою наряду с пехотой принимала участие и черкесская кавалерия. Ее действия в ущелье сводились к лобовой атаке, в ходе которой адыгские всадники врубались в гущу неприятеля и устраивали сечу. Бой в этом случае рассыпался на множество поединков, так как противник не мог осуществить какие-либо организованные действия. Другими словами, черкесская кавалерия в горном ущелье, также как и пехота, обладала преимуществом над врагом, которое заключалось в том, что действия черкесских всадников в этом случае сводились не к тактическим приемам, а к индивидуальному бою, в котором они были гораздо искуснее [11].
Данный момент, являясь сущностью горного сражения у черкесов, лежал в основе всех их тактических комбинаций ведения боя в горах. При этом характер боевых задач, которые ставили перед собой черкесские воины, исходя из различных обстоятельств, определял их разнообразие.
Если адыги ставили задачу истребить противника в горах, то они первоначально размещали соответствующим образом свои силы в заранее избранном горном ущелье. Пехотинцы рассыпались по его склонам. Конница черкесов разделялась на две части, одна из которых размещалась в верховьях ущелья, а другая – в засаде, недалеко от входа в ущелье.
При движении неприятеля по какому-либо маршруту, передовая конная партия черкесов двигалась ему навстречу. Завязав с ним перестрелку, она отступала к ущелью, увлекая противника за собой. Когда вражеская колонна углублялась в ущелье на достаточное расстояние, черкесские пехотинцы открывали шквальный огонь по вражескому авангарду. Вражеские ряды приводились в замешательство и впадали в дезорганизацию. В этот момент в действие вступали конные отряды черкесов, которые скрывались в верховьях ущелья и в засаде, недалеко от входа в него. Они атаковали неприятеля с фронта и с тыла. Зажатый, словно в тисках, противник полностью истреблялся. Если части неприятелей удавалось вырваться из ущелья, то черкесская конница преследовала их до полного уничтожения [12].
В ситуации, когда противник выдвигался к адыгским аулам, расположенным в горах, с целью их уничтожения, а военные силы черкесов при этом были незначительны, черкесские воины применяли иную тактическую комбинацию.
Рассыпавшись вдоль склонов горного ущелья, через которое пролегал путь к аулу, черкесские пехотинцы поджидали неприятеля. Когда вражеская колонна полностью входила в ущелье, черкесы открывали по ее рядам массированный огонь. Нанеся противнику урон, адыгские воины, не вступая с ним в рукопашную схватку, оставляли свои позиции и быстро отступали к другому ущелью, лежащему на пути движения противника. Когда неприятель достигал его, черкесы повторяли выше описанные действия. И так было на протяжении всего пути следования вражеского войска к аулу. В итоге неприятель, дойдя до запланированного объекта, оказывался измотанным и обескровленным, потерявшим многих воинов, что являлось основной целью данной тактики. Помимо этого, черкесы выигрывали дополнительное время для эвакуации жителей аула в безопасное место. Затем они поджигали свой аул, чтобы оставить противника без провианта и фуража. Достигнув, наконец пепелища, неприятель вынужден был ни с чем возвращаться обратно, следуя по старому маршруту.
В это время решительно настроенные и подкрепленные свежим ополчением из соседних аулов, черкесские воины поджидали неприятеля на прежних позициях. Когда возвращавшийся отряд вступал в ущелье, снова завязывался ожесточенный бой. В этом случае черкесы не ограничивались одной перестрелкой, они переходили в лобовые атаки с фронта и атаковали с тыла, направляя свои удары в самую гущу неприятельского авангарда и арьергарда. Противнику приходилось предпринимать невероятные усилия, чтобы сдержать напор черкесов и выбраться из ущелья [13].
Данную тактику, испытал на себе в 1837 году русский экспедиционный корпус под командованием генерала Вельяминова, направлявшийся в долину Пшат, с целью возведения там военной крепости. Эта долина была заселена натухайцами и располагалась на побережье Черного моря недалеко от Геленджика. В горных ущельях натухайцы неоднократно атаковали русских, применив выше описанную тактическую комбинацию. При этом численность натухайского ополчения значительно уступала численности русского войска, которое насчитывало в начале похода 18.000 солдат. Несмотря на это потери корпуса генерала Вельяминова в результате этих боев составили до 2.000 человек [14].
Если черкесам необходимо было остановить движение противника, они преграждали ему путь завалами из камней и бревен. Иногда делалось несколько завалов, располагавшихся в ряд друг за другом. Далее адыгские пехотинцы баррикадировались за завалами и вдоль склонов ущелья. Когда колонна противника достигала завалов, то она попадала под перекрестный огонь. Если неприятель штурмовал завалы, то черкесские пехотинцы с обнаженными клинками бросались в рукопашную схватку, переходя в контратаку. Если враг не выдерживал напора контратаки и отступал, то адыгские воины преследовали его до полного истребления.
Если черкесам не удавалось обратить врага в бегство, то они отступали обратно на завалы. После этого часть адыгских пехотинцев продолжала сдерживать неприятеля ружейным огнем, прикрывая отступление остальных черкесов с поля боя, удерживать которое уже не было смысла. При отсутствии путей к отступлению, черкесы не сдавались в плен, а отступив на завалы сражались с небывалым остервенением, дорого отдавая свои жизни [15].
В истории кабардинцев были случаи, когда в целях обороны от вторгшегося неприятеля, обладавшего огромным численным превосходством, они сооружали целую линию укреплений, представлявшую собой систему завалов и даже каменных стен, преграждавших все входы в горные ущелья, в которых кабардинцы укрывали от врага свои семьи и имущество.
Примечания
1. Ферран. Путешествие из Крыма в Черкесию, через земли ногайских татар, в 1709 году // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII – XIX вв. / Сост., ред. переводов, введ. и вступ. ст. к текстам В.К. Гарданова. – Нальчик, 1974. – С.111; Мотре А. Путешествия А. де ля Мотре в Европу, Азию и Африку // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII – XIX вв. / Сост., ред. переводов, введ. и вступ. ст. к текстам В.К. Гарданова. – Нальчик, 1974. – С.128; Рубрук В. Путешествие в восточные страны Вильгельма де Рубрука в лето благости 1253 // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII – XIX вв. / Сост., ред. переводов, введ. и вступ. ст. к текстам В.К. Гарданова. – Нальчик, 1974. – С.36; Витсен Н. Северная и Восточная Татария // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII – XIX вв. / Сост., ред. переводов, введ. и вступ. ст. к текстам В.К. Гарданова. – Нальчик, 1974. – С.93-94; Клапрот Г.-Ю. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807-1808 гг. // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII – XIX вв. / Сост., ред. переводов, введ. и вступ. ст. к текстам В.К. Гарданова. – Нальчик, 1974. – С.236-238.
2. Челеби Э. Книга путешествия. Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья. – М., 1979. – С.90.
3. Лонгворт Дж. Год среди черкесов. – Нальчик, 2002. – С.83.
4. Лонгворт Дж. Указ. соч. – С.173.
5. Витсен Н. Указ. соч. – С.91-92.
6. Челеби Э. Указ. соч. – С.87-88, 229-230; Российский государственный архив древних актов (РГАДА). – Ф.«Кабардинские дела». – 1644 г. – Д.1. – Л.154; РГАДА. – Ф.«Кабардинские дела». – 1648 г. – Д.3. – Л.488; Очерки истории Калмыцкой АССР. – М., 1967. – С.109-110; Дзамихов К.Ф. Адыги в политике России на Кавказе (1550-е – начало 1770-х гг.). – Нальчик: Эль-Фа, 2001. – С.308-309.
7. Опрышко О.Л. Через века и судьбы. // Опрышко О.Л. По тропам истории: По тропам истории; Через века и судьбы; Всадники из легенды. – Нальчик, 2007. – С.332-333.
8. Клаузевиц К. О войне. – М., 1934. – С.351-352.
9. Немирович-Данченко В.И. Поднебесный аул. // Немирович-Данченко В.И. Рыцари гор. – Нальчик, 1998. – Т.1. – С. 83.
10. Челеби Э. Книга путешествия. Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья. – М., 1979. – С.87.
11. Потто В.А. Два века Терского казачества. – Ставрополь, 1991. – С.163; Гербер И.Г. Записки о находящихся на западном берегу Каспийского моря, между Астраханью и рекою Кура, народах и землях и об их состоянии в 1728 году // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII – XIX вв. / Сост., ред. переводов, введ. и вступ. ст. к текстам В.К. Гарданова. – Нальчик, 1974. – С.154; Интериано Дж. Быт и страна Зихов, именуемых черкесами. Достопримечательное повествование // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII – XIX вв. / Сост., ред. переводов, введ. и вступ. ст. к текстам В.К. Гарданова. – Нальчик, 1974. – С.50; Мотре А. Указ. соч. – С.124; де Лука Дж. Описание перекопских и ногайских татар, черкесов, мингрелов и грузин Жана де Люка, монаха Доминиканского ордена. 1625 // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII – XIX вв. / Сост., ред. переводов, введ. и вступ. ст. к текстам В.К. Гарданова. – Нальчик, 1974. – С.71; Кантемир Д.К. История роста и упадка Оттоманской Империи // Северный Кавказ в европейской литературе XIII – XVIII веков / Составитель В.М. Аталиков. – Нальчик, 2006. – С.101; Лерх И. Выписки из дневника путешествия в 1733 – 1735 годах // Северный Кавказ в европейской литературе XIII – XVIII веков / Составитель В.М. Аталиков. – Нальчик, 2006. – С.159; Рейнеггс Я. Всеобщее историческое и топографическое описание Кавказа // Северный Кавказ в европейской литературе XIII – XVIII веков / Составитель В.М. Аталиков. – Нальчик, 2006. – С.243; Хан-Гирей. Записки о Черкесии. – Нальчик, 1978. – С.103-104.
12. Челеби Э. Указ. соч. – С.87-88, 229-230.
13. Лонгворт Дж. Год среди черкесов. – Нальчик, 2002. – С.167, 252.
14. Там же.
15. Потто В.А. Кавказская война. – Москва, 2006. – Т.2. – С.319-321; Потто В.А. Два века Терского казачества… – С.237-238.