Нысащэ: обряды и песни в доме «Тещэрып1»

Свадьба — нысэщэ джэгу (привоз невестки). За невестой всегда посылалась большая свита, куда входило несколько уважаемых людей аула, близких друзей и родственников жениха. Старшие из свиты вели с родителями девушки переговоры, в ходе которых устанавливался размер калыма (уасэ).
Тем временем девушку одевали в свадебный наряд, готовили подарки близким родственникам жениха. Обычно ее нарочно очень долго наряжали, медля с выдачей свите. За невесту просили выкуп — пшъэшъэгъэтэджыпк1 «цена вставания, первого шага из дома родителей». Девушку, не отходя от нее ни на шаг, сопровождали молодые женщины, из которых самая молодая принимала этот выкуп. Деньги обычно вручал близкий друг жениха. Затем провожатые устанавливали количество голов скота в качестве выкупа и как бы в шутку исполняли песню «Осапк1э» — «Установление цены». Эта песня, зафиксированная нами впервые в бжедугских аулах, исполнялась всегда без музыкального сопровождения. Междометия «уи, уи-у» обычно запевала одна из женщин, а текст подхватывали провожатые.
При исполнении песни невеста стояла на самом видном месте с опущенной головой. Из нижеприведенного текста и его нотации следует, что у адыгов материальная сторона играла существенную роль в деле заключения брака.
Уи, Уи-у, типшъашъэ ыуасэр Зы дышъэп, дышъит1оп, дышъитф!
Уи, уи-у, типшъашъэ ишъуашэр Зы чэмэп, чэмит1оп!
Чэмибгъумэ, быгъур япш1эу отэр! 27
Уи, уи-у, наша дочка стоит не одно, не два, а пять золотых,
Уи, уи-у, наша дочь заслуживает не одну, не две, а девять коров и одного быка — целое стадо!
Песня поется в размере 6/8, состоит из простейших фраз в диапазоне сексты от ля до фа , мелодия повто¬ряется с незначительными вариациями. (См. прил. № 1).
Так бжедуги открыто устанавливали цену за девуш¬ку. Это должно было быть не меньше девяти коров и од¬ного быка, а если нет, то обязательной была сабля в подарок брату невесты. Если жених был состоятельным, свита не торговалась, старший сообщал количество голов рогатого скота, идущего на выкуп.
После всей этой церемонии молодые женщины выводили невесту из родительского дома, предупреждая о том, чтоб не оглядывалась и не спотыкалась, а то в дальнейшем жизнь будет неспокойной и трудной. Девушку сопровождала сестра жениха, которая сажала ее на арбу с будущим мужем. «Спереди и сзади арбы располагались конные всадники, которые во время пу¬ти пели свадебные песни, беспрестанно стреляли из ружей и пистолетов. Каждый встретившийся с брачным поездом обязан был к нему присоединиться, иначе молодежь забавлялась над неучтивыми путниками, простреливая у них шапки, сбрасывая их с седла или срывая с них одежду».
Некоторой параллелью к вышеприведенной песне «Осапк1э» является карачаево-балкарская песня «Орайду», исполнявшаяся свитой жениха.
О, орайда, орайда!
Дайте нашу невесту,
Мы уезжаем.
От холода и голода умираем.
Ну, будьте здоровы, дорогие.
Дайте нам то, что мы просим.
Пусть и вам аллах даст то, что вы просите.
Пусть невеста придет в дом жениха доброй стопой,
Пусть и (отчий) дом покинет доброй стопой ".
Ш. Б. Ногмов и Н'. Дубровин в свое время заметили, что «когда мужчина женился, то не приводил жены прямо в свой дом, а помещал ее на время у кого-нибудь из приятелей, которого называли тейшарист (т. е. кум), а по прошествии трех суток отводили ее в свой дом с разными обрядами, завершавшимися пиром». В тещэрып1 происходили тайные встречи жениха и невесты. Дом назывался «другой» или же «промежуточный». Цель обряда — породниться с тем или иным родом. Хозяин «промежуточного дома» оказывал большие по¬чести новобрачным, встречая и угощая всех гостей. Его семья проводила обряд знакомства с друзьями жениха. В этом доме голова и лицо невесты были покрыты на¬рядным платком, который в течение некоторого времени не снимался. Потом назначался хитех. Хъытех (доел, снимающий платок), особа мужского или жен¬ского пола, который снимал его стрелою или другим острым предметом. Это поручение считалось и почет¬ным, и, одновременно, опасным делом: он мог нечаянно поранить невесту. Вот почему родственники жениха иногда специально ходили по аулу и упрашивали родителей дать согласие на то, чтобы их сын (или дочь) исполнили эту процедуру. Съемка свадьбы во многих случаях была необходима. Впоследствии роль хитеха стала выполнять одна из родственниц без соблюдения особых ритуалов. Этот обряд описан в специальной литературе, в частности, в трудах Ш. Б. Ногмова и С. X. Мафедзева3'. По нашим наблюдениям, на роль хитеха назначалось определенное лицо — дочь или же старший сын хозяина «промежуточного дома», невест¬ка («счастливая во всем»). Старшего назначали потому, что особо надеялись на верность его руки и владение холодным оружием; для снятия платка мужчины «своим оружием избирали обнаженный кинжал или саблю». Женщины обычно снимали покрывало ножницами — они были их оружием. Этот обряд совершался быстро: исполнитель подходил к молодой и острым концом железного предмета задевал платок и откидывал назад. Женщина-хитех вознаграждалась снятым платком, взамен которого невестке преподносили на¬
рядный, обязательно белый, платок. На обряде присут-ствовали юноши и девушки, которые исполняли «Хи- тех орэд»'59 — «Песню снятия платка».
Ор, нысэ даха,
Ор, нысэ мафа,
Чат^у сыпте1аба.
Ор, синысэ даха, Л1акъор огъэунэ, Шъаор къыобэк1а, Ик1ырэм дэк1уата, Къихьэрэр гъэлъап!э.
Ор, наша невестка красавица,
Ор, наша невестки счастливая, Мечом до тебя дотрагиваюсь.
О, моя невестка — красавица,
Ты роду нашему счастье приносишь, Сыновей побольше рожай, Уходящих провожай,
Приходящих гостей принимай.
(См. прил. № 2)
Здесь впервые упоминается, что этот обряд совершался при помощи меча — «чатэу сыпте1аба» («мечом до тебя дотрагиваюсь»). Железным предметом пользовались для того, чтобы отпугнуть от невесты злого духа, который может оставить ее без потомства. Поэтому же в песне предрекали ей быть плодовитой.
Не только у адыгов, но почти у всех народов в семейных обрядах встречаются железные предметы, как средство устрашения злого духа. У русских «продающий» косу невесты держал в одной руке острый нож»40, у карачаевцев, «чтобы оградить молодую от нечистой силы, колдовства, прибегали к магической силе железного предмета. Над головой девушки держали кинжал, а у порога ставили подкову», у абхазцев невеста переступала порог дома «под скрещенными кинжалами и обходила помещение, куда ее ввели», у армян невеста выходила из дома при звуках зурны, проходя под мечом стоящего у порога мужчины.
«Хитех» поется в размере 2/4, развивается в умеренном темпе, основой ее является фраза из первых четырех тактов, вторые четыре такта — противосложение этой мелодии, третья четырехтактовая фраза — варьирование первой фразы, а последние четыре такта являются заключительным звеном всей песни. Мелодия проста, легко воспринимается для исполнения. Песня выполняла магическую функцию, что подтверждается ка'к текстуальным материалом, так и складом мелодии.
После исполнения песни и совершения обряда все поздравляли молодую, в первую очередь ее поздравлял мужчина — «хитех, который отныне становился «на-званным братом новобрачной». 
Распространенность обряда у народов Северного Кавказа подтверждается другими примерами, которые по сути являются вариантами исследуемого обряда. Так, при открытии лица новобрачной у балкарцев исполнитель этого обряда бил плетью о землю и произносил заговор-заклинание:
Пусть умножится ее семья,
Словно травы на земле,
Словно пески в море.
и певец громко затягивал приуроченную к этому событию песню:
В счастливый день переступила порог счастливо, Счастливой да будет твоя нога.
Первенец у тебя сын пусть будет,
Твой сын оружейником, кожевником пусть будет,
Дочь твоя швеей пусть будет.
Песни, сопровождающие привоз невестки из «Тещэрып1э»
Как уже говорилось, по прошествии трех суток «промежуточная семья» собирала свиту и отводила не-вестку из тещерып1а в дом жениха. Шествие свиты с невесткой носило торжественный характер: над свитой развевался белый флаг, конец которого был окаймлен красной полосой, иногда на нем ставили фамильный знак — тамыгъэ. «Вокруг двухколесной арбы,— писал Н. Дубровин,— составлявшей необходимую принадлежность каждого свадебного поезда, раздавалось гром¬кое пение свадебных песен, превозносивших красоту, скромность, искусство вышиванья золотом молодой супруги, славу и подвиги ее мужа». Молодую весело сопровождали девушки, а свиту возглавлял тхамата (тхьаматэ) — уважаемый мужчина в годах, который мог ловко преодолеть все препятствия. Он проводил первые смотрины: останавливал свиту и говорил: «Друзья, может быть, везем чужую невестку, и не знаем, хороша ли она собой или дурна: давайте посмотрим!». Молодую выводили из арбы, и, посмотрев на нее, свита бросала слова: «Мэшэлахь, мэшэлахь» («чтоб не сглазить»), затем ее обратно сажали в арбу и продолжали свой путь»4'. Всю дорогу пелась специальная песня привода невесты «Дахэр къэтэщ» «Красавицу везем». (См. прил. № 3). Эта песня исполняется в форме диалога, а точнее, группа солистов перечисляет все, что умеет делать невеста, а хор подпевает, говоря, что она не только умница и рукодельница, она еще и красавица.
Затем в диалоге появляется тема жениха, изображаемого ловким и смелым воином. К его достоинствам добавляется и то, что он привез прекрасную невестку. В поэтическом описании внешности жениха и невесты важную /роль играли фантазия и талантливость певца-импровизатора:
Къыхэзыдзэрэр: Пхъэцокъэрык1ор къэтэщэ!
Жъыур: Дахэр къэтэщэ!
— Хьак1эщык1уалэр къэтэщэ!
— Дахэр къэтэщэ!
— Зиджанэ дышъэр къэтэщэ!
— Дахэр къэтэщэ!
— Мэстэпэрыдэр къэтэщэ!
— Дахэр къэтэщэ!
— Зыбгъэ чэсэер къэтэщэ!
— Дахэр къэтэщэ!
— Зынэгу апсыр къэтэщэ!
— Дахэр къэтэщэ!
— Дэхэ пшъэк1ахьэр къэтэщэ!
— Дахэр къэтэщэ!
— Зынапцэ тхыгьэр къэтэщэ!
— Дахэр къэтэщэ!
— Орэдэ, пк!эгъуалэм тесым!
— Дахэр къытфещэ!
— Отэрэр къэзыфрэм къещэ!
— Дахэр къытфещэ!
— Губгъэ жьырык1ом къытфещэ!
— Дахэр къытфещэ!
— Къэмэ 1эпшъабгъом къытфещэ!
— Дахэр къытфещэ!
Солист: В башмаках высоких ступающую мы везем! Все: Красавицу везем!
— В гостевой дом часто ходящую мы везем!
— Красавицу везем!
— У кого платье золотое мы везем!
— Красавицу везем!
— Тонкой иглой шьющую мы везем!
— Красавицу везем!
— У кого грудь белая мы везем!
— Красавицу везем!
— У кого лицо белое мы везем!
— Красавицу везем!
— Красавицу с шеей длинной мы везем!
— Красавицу везем!
— У кого брови словно нарисованы мы везем!
— Красавицу везем!
— Орада, сидящий на гнедом коне!
— Красавицу к нам везет!
— Много скота пригоняющий красавицу везет!
— Красавицу к нам везет!
— Рано в поле идущий красавицу к нам везет!
— Красавицу к нам везет!
— У кого рукоять кинжала широкая,
красавицу к нам везет!
— Красавицу к нам везет!
Под звуки этой песни невестка приводилась к дому мужа. Все песни, сопровождающие молодую на пути из родительского дома, славят ее красоту, богатство, умение одеваться, любуются ее походкой, изображают славной доброй феей. Ее лицо сравнивается с луной, грудь у нее «белая», а шея «как у косули, длинная», красивы ее глаза и брови. Свадебный наряд молодой богат, «подол платья в золоте», «ее нагрудник атласом сверкает». Она сама рукодельница-искусница: «крас¬ным золотом вышивает». Точно так же изображается и жених.
У ногайцев исполнялась как величальная песня «Яри-яр», где описывается внешность невесты и ее укра¬шения.
Наша невеста обаятельна, яри-яр!
На груди красивые украшения, яри-яр!
На руках браслеты, яри-яр!
А колечко очень тонкое, яри-яр!
У аварцев в свадебных песнях подчеркивается трудолюбие и физическая красота невесты.
У вотяков казанского уезда в песнях воспевается стройный стан девушки, ее красота, глаза сравниваются с черной смородиной, а лицо — с красной костяникой.
У адыгов наездники должны были довезти арбу с невесткой до дома мужа в целости, для чего надо было преодолеть условные трудности: «из аула жениха выходили пешие мужчины, вооруженные дубинками, и старались захватить арбу и сорвать покрывало с невесты». По мере приближения свадебного поезда к аулу наездники из тещерыпа окружали арбу с невестой, как бы готовясь к серьезной схватке. Наблюдая за этим, «из¬дали можно бы подумать, что в аул врывается неприя-
тель»55. Около ворот жениха раскладывался костер из соломы, через который должны были прыгать участники свадебного поезда. Этот огонь играл, во-первых, очистительную роль: освобождая участников свадебного поезда от «злого духа», который, возможно, как им казалось находился среди них. Во-вторых, огню придавали целебную силу, избавлявшую молодую от возможного недуга. Сопровождающим невестку надо было открыть ворота и дать ей дорогу. В адрес тех всадников, которые долго не могли перепрыгнуть через огонь, сочиняли «корительную песню», делая сравнения не в их пользу:
Нэшъукъое лъэс п1онэу ужэ 1улэлэу,
Аскъэлэе уан п1онэу узэк1эскъыскъэу Гъобэкъое сом п1онэу укъызэк1эк1ожьэу.
Как нешукайский пешеход, ты вислогубый,
Как ассоколайское седло, ты трясешься.
Как от габукайского рубля, от тебя все отказываются.
Упоминаемые в песне аулы очень близко располо¬жены и свидетельствуют о том, что песня была распрост¬ранена в бжедугских аулах. (См. прил. № 4).
Песня поется в диапазоне квинты ре-ля. Ее метри-ческая формула несложная: она состоит из трех фраз, которые
• заканчиваются простыми кадансами ми-ре, а в конце песни утверждается тоника ми-ре-ре.
Всадник, въехавший во двор первым, удостаивал¬ся поощрения: самая красивая девушка преподносила ему чашу бахсыма5/, и в его адрес звучала величальная песня. В бокал бахсымы присутствующие кидали деньги, которые отдавались джегуако за исполненный им хох, а он иногда был и песенным:
- Жьэу къэтэджырэм шык1э къыфалъфы,
Къыбдалъфыгъэмэ уи1орыш1,
1П1ык1э-1уак1э зыш1эрэм сыд имыфэшъуаш.
К1эмыгьэз бзыхьафэу, хьаф зыфа1орэр ымыш!эу щы1энэу,
К1энк1э кугъом к!энк1э шъуап!эр зэрилъапЬу,'
Тинысэ бгъэлъэп1агъэшъ, тэунэжь!
Для того, кто рано встает, жеребенок рождается,
В одно время с тобой родившийся, он тебе послушен,
А воспитанный чего только не заслуживает!
Рачительно*, долгов не зная, чтобы жил,
Как желток яичный чтит яичную скорлупу,
Чтобы ты нашу невестку почитал, такое благо да будет нам.!
К сожалению, наш информатор не смог передать мелодию этой песни, но сказал, что ее исполняли моло¬дые ребята во главе с джегуако, она звучала на одних и тех же нотах. Построена песня в форме антифона: первое четырехстишие содержит вопрос, второе — от¬вет— пожелание самому смелому наезднику. Ее испол¬няли пританцовывая, и каждый из танцующих дарил всаднику пестрые лоскутки. Этот танец назывался шыугъаш!у — «величание всадника».
У балкарцев и карачаевцев был вариант этого обы¬чая, известный как обряд «преграды». Чтобы отогнать или устранить силы зла (магия отвращающая или апот- роническая), джигиты стреляли в небо, - образовав круг небольшого диаметра. Когда дружки вплотную подхо¬дили к воротам дома жениха и невесту вводили в дом, встречающие односельчане громко затягивали приуро-ченную к этому моменту обрядовую песню — «Орайду».
Орайда, ой, невеста идет, маржа, хай,
Невеста нам платки раздает, ой, орайда,
А невесты приход благословен, говорят, орайда.
Ой, радуя детей, платки раздает, говорят, орайда,
Ой, пришедшей нашей невесты шаги счастливыми пусть будут, говорят, орайда 59.
Празднование первого дня пребывания в доме мужа у адыгов называлось нысащэ — «привоз невестки». Невестку в первую очередь встречают молодые свойственницы, которые заводят ее в дом. Старшие женщины, встречая молодую, совершают обряд тепхъэ — «осыпания»: осыпают зерном, предвещая много детей — сыновей; соломой, деньгами, сладостями, желая изобилия ей и дому, в который она входит.
Обряд «осыпания» бытовал у многих народов. Например, русские осыпали молодых овсом и пели песню:
Сколько кочек,
Столько дочек,
Сколько пеньков.
Столько сынков 60.
По наблюдениям Чурсина Г. Ф., горские евреи осы¬пали невесту при входе в дом жениха рисом, чтобы она родила много детей, мингрельцы — зернами особого вида проса — гоми, «чтобы она была плодовита, как эти зерна». Карачаевцы — монетами, конфетами, орехами, зерном, «чтобы во всем было изобилие, богатство». Турки, когда невеста подходила к дому жениха, осыпали ее сладостями, зернами, монетами. Сласти предвещают, конечно, сладкую жизнь. Монеты приносят счастье. Казахи обычно осыпали молодую сушеными сырками, жареным хлебом, конфетами, сушеными фруктами, сахаром и мелкими монетами, произнося при этом самые лучшие пожелания молодым. Таким образом, обряд осыпания носил магический характер и проводился у всех народов для того, чтобы «приворожить» сладкую и богатую жизнь, плодовитость новобрачным.
Адыги стелили перед входом в дом шелковую ткань, желая молодой «мягкую» дорогу в новую жизнь. При этом говорили: «Лъэпэ мафэ тхьам къырыуегъахь» — «Чтобы счастливой ногой ты вступила в наш дом, бог пусть сделает!» А в Причерноморской Шапсугии, встречая невестку, укрывали ее большой шалью и у самого порога перед ней клали веник, который она должна была поднять и поставить в угол. Веник символизировал зло, неприятности, и люди смотрели насколько умело мо¬лодая сможет разойтись с ним. В случае, если она лов¬ко поднимала и ставила веник на место, говорили, что она будет послушной, терпеливой. Песня тоже отражает это верование: «Если молодая справляется с веником, значит будет послушной. В дела семьи других посвящать не будет».
«Порог — это колыбель злого духа», и поэтому невестку переносили через порог. Нового члена семьи за¬щищают от влияния злых духов, заботятся о будущем ее потомстве.
Наблюдавшие за этим обрядом женщины сопровождали ритуал следующей песней (без музыкального сопровождения):
Пхъэк1ыпхъэр егъэ1орыш1эмэ,
ЬПорэр хым хизы хъущтэп,
Икъэбар унэм рихыщтэп,
О къыпфащагъэр уинэбгэ.
Лъэгуцыр ц1ыф бзаджэм икушъэ,
1эсэ-лъасэу шъушъхьарык1,
Теурык1оу шъо шъурымык!у,
Къэущмэ пырац,
Къэцыпанэу къыоошт66.
Если она веником хорошо орудует,
Сказанное ею в море не вынесет.
В дела семьи других посвящать не будет,
Твоя невестка — свой человек.
Порог — это злого духа колыбель,
Тихо, мирно перешагните,
Опрометчиво не перешагните,
Проснется, лохматый [злой дух]
Как колючка, тебя уколет.
(См. прил. №5).
Песня развивается в размере 6/8, в диапазоне малой сексты из двух тактовых фраз, которые являются варьированием основного мотива, концовка речитативного склада. Фактура песни развивается циклически.
Такой песней поздравляли свекровь, и старшая из провожатых женщин мазала губы невестки медом или маслом, чтоб ее характер был мягким, как масло, а речь сладкой, как мед. Этот обычай встречался у адыгов под названием урицетль — 1урыц1эл или же 1уц1эл (мазание губ), а в Причерноморской Шапсугии назывался нысэ 1улъхь — нисе ульх (доля невестки).
В разных модификациях этот обычай наблюдается у многих народов Кавказа. Например, у карачаевцев свекор встречал молодую с чашей медового напитка, у абазин невестку встречала пожилая родственница, мазала ей губы смесью из меда и топленого масла. По наблюдениям Кислякова этот обычай относится к синдиасмической магии: сласти знаменуют собой «сладкую», счастливую жизнь новобрачных, взаимное расположение их сердец».
Почти все народы Кавказа приводили невесту с песней.
Даргинцы исполняли особую песню «в момент подода невесты к дому жениха»:
У нашей невесты
Очаг покрыт белым серебром.
Как у ласточки под навесом Свежевыстроенный дом.
У нашей невесты
Пусть сила будет, как у блохи.
Встречая невесту у порога дома, мать-аварка пела:
Тебе вручается дом,
И все вещи в нем...
Тебе вручается очаг Отныне и навеки
Пусть он горит, как свет в очах.
У балкарцев и карачаевцев, когда дружки вплотную подходили к воротам дома жениха и вводили невесту в дом, встречающие односельчане громко затягивали приуроченную к этому моменту обрядовую «Орайду»; абхазцы пели: «О ре деда мафа» или «Уа- ри-да-да макуа». Суть у всех песен одна, чтоб молодая вступила в новую семью «счастливой» ногой, чтобы к домашним относилась хорошо. Все символические действия и сопровождающие их песни-пожелания пред¬вещали молодой семье счастье и богатство.
Когда совершался брак при обоюдном согласии двух семей, обычно младшая сестра жениха гостила у его невесты и знакомилась с ней, как с будущей невесткой. От гостьи невеста узнавала заранее о том, что будет проводиться обряд пшикошталя — пщыкъошталъэ («поднять деверя»: имеется в виду знакомство с маль-чиком— братом мужа). Невеста заранее готовила подарки в виде вышитых носовых платочков и футлярчиков для часов. Как только молодую заводили в дом, устраивали этот обряд испытания: насколько она
умна, добра и какая она рукодельница. Обряд прохо¬дил как маленький спектакль, в котором каждый участник играл свою роль. Он сопровождался специальной песней, исполнявшейся главным героем — младшим братом мужа. Последний падал на пол, но так, чтобы его никто не заметил, и начинал песню Пшикошталя — Пщыкъошталъэ76.
Нысэм 1эпэ-1эсагъэу хэлъыр къерэгъэлъагъу,
Зэрэ1эпэ1асэм фэдэу къысфэ1эпэ1асэу сыкъерэштэжь,
Ыгу пык1ырэр къысерэт,
Ыгу пытэмэ сиЬтыщтэп.
Пусть невестка свое искусство показывает,
Пусть ловко меня поднимет,
Что ей не жалко, то пусть подарит;
Если она жадная, то она меня не поднимет.
(См. прил. № 6).
Песня развивается на 2/4, состоит из трех фаз: I фраза состоит из трех тактов; II фраза состоит — из четырех тактов; III фраза, варьирующая первую, сос¬тоит из пяти тактов. Конец песни не имеет опорного пункта и четкого каданса.
Невестка доставала ' подарки и подходила к маль¬чику, но не разговаривала с ним, а только показывала подарки. Если мальчику подарки были по душе, он сам вскакивал и показывал их зрителям, а если он не подни¬мался, то старшие сестры поднимали и выводили его. Обычно если подарки и не нравились, никто не пода¬вал виду.
Надо отметить, что этот обряд в литературе не упо-минается, он выявлен нами в Бжедугии. Видимо, он не был распространен широко, поэтому ни путешествен¬ники, ни этнографы не обратили на него внимания. Отдельные моменты обряда, как, например, предвари¬тельное знакомство золовки с будущей невесткой, ви¬димо, соблюдались в ряде районов. Но у бжедугов этот обряд, надо полагать, был особо популярен, о чем сви-детельствует сохранившаяся до наших дней песня.
После этого обряда собравшиеся восхваляли семью, в которую пришла молодая, желали ей долгой и счаст¬ливой жизни, высказывали пожелания о том, чтоб она любила свою свекровь, золовку, деверя. Исполнялась приуроченная к этому ритуалу песня «Нысэ орэд» —
«Невестина песня»74. АГ _ч
( С м. прил. №7)
Къыхэзыдзэрэр: Ох, оридадэри, орида!
Оридэдэ мафэхэр, тиныса!
Жъыу: Орида!
— Тинысэ къызэращэ гущэр икушъа!
Икумылашъхьит1охэри тыжьына,
— Орида!
— Тыжьыныбгъэ шыу гущэм укъеща,
Укъэзыщэ к1алэми удэжъа!
— Орида!
— Уигощэ ныожъыхэри огъаш1уа!
Пщыпхъум, пщыкъом афэш1у нысэу тхьа уеш1а!
— Орида!
Солист: Ох, оридада*, орида!
Оридада счастливая, наша невестка!
Все: Орида!
— Нашу невестку в чем привозят (кушъа) — это ее люлька!
— Орида!
— Оглобли медные,
— Орида!
— Всадник с серебряной грудью тебя замуж берет,
—г С юношей, который взял тебя замуж, пусть ты состаришься!
— Орида!
— Свою свекровь-старушку почитай!
Золовку, деверя любящей невесткой пусть бог тебя сделает!
— Орида!
Песня состоит из четырех фраз, каждая фраза —
должны были сделать невестке подарки в виде отре¬за на платье, чулок, платка и т. д., а самые близкие род¬ственники в добавок ко всему привозили ореховую «шап¬ку» или же ореховый «флаг», который предвещал мо¬лодой паре долгую супружескую жизнь.
Рассматривая вопрос об участии соседей и родствен-ников, в одаривании невестки, еще раз убеждаемся в том, что свадьба являлась предметом заботы не только семьи, а всего рода.
В доме, где проходила свадьба, вывешивали белый флаг. По наблюдениям М. А. Меретукова, в день свадьбы на крыше дома вывешивали два красных флага. Выве¬шивали еще и третий флаг с зеленой каймой, если хо¬тели устроить конные скачки»77. Вполне возможно, что был и белый, и два красных флага в зависимости от мес¬та проведения свадьбы. Ясно одно, что флаги были сим¬волами торжества и должны были привлекать внима¬ние всех.
Свадьбу начинали в субботу утром и до вечера пля-сали, пели, устраивали джигитовку, проводили разные спортивные соревнования — и так все дни. Последний день свадьбы ознаменовался обрядом нысэищыжь («вы¬вод невестки из большого дома»). При этом невестку знакомили со всеми родственниками мужа. В честь этого события музыканты играли специально сочиненную для этого случая песню «Нысэищ орэд»78 — «Песня вы¬вода невестки». Джегуако исполнял ее соло, аккомпа¬нируя себе на шичепщине. Певец-информатор сообщил, что часто играл ее на свадьбах. Содержание песен, приуроченных к разным свадебным ритуалам, почти оди¬наково. Эта тоже величальная и благопожелательная:
О-рэ-рэ-рэ-рэ,
О рэ-ра-о-рэ-рэ-да, мафэри тиныса,— о ри-ра,
Ор синысэм фэдэ гущэ дэмыса,
О зызакъоу дэсыри къащагьа,
Укъэзыщэ к1алэми удэжъа,
Уигощэ ныожъыри огъаш1уа,
Шъуикъоджэ ныожъыхэри огъаш1уи,
Пщыпхъум фэш1у ныс'эуи тхьа уеш1.
О-рэ-рэ-рэ-дэ,
О-рэ-ра, о-рэ-рэ-да мафэри тиныса,
Пщыпхъум фэш1у нысэуи тхьа уеш1а,
О-рэ-рэ-дэ мафэри тиныса,
О-рэ-рэ, рэ-дэ, о-рэ-ра,
О-рэ-рэ-дэ мафэри тиныса. 
О-рэ-рэ-рэ-дэ,
О-рэ-ра, о-рэ-рэ-да, счастливая наша невестка — о-ри-ра, Ор, такой невестки, как моя, в ауле нет,
О единственную, которая была, привезли,
С юношей, который тебя взял в жены, до старости живи! Свекровь — свою старушку лелей,
Аульских старушек тоже лелей,
Для золовки милой невесткой пусть бог тебя сделает!
(См. прил. №9).
Выводом невестки из большого дома руководил джегуако. В этот день двоюродные сестры мужа одевали молодую в свадебный наряд, подготовлен¬ный ее матерью. Он состоял из передника — куэк1ырыпхъу, свадебное покрывало — хъы, двух кисейных платков — 1эры1ыгъ, которые прикреп¬лялись к мизинцу золотым кольцом. Во двор мо¬лодую выводят две счастливые женщины — огурили (огъурылэ «счастливые»). Свадебный наряд в порядке вознаграждения впоследствии отдава¬ли этим женщинам. В Бжедугии одна из женщин должна быть родственницей свекра (пщым янэшхэм ащыщ е л1акъом щыщ ныс), а другая — свекрови (гуащэм ытыщхэм яныс). У шапсугов и некото¬рых других племен одна из сопровождающих обязательно должна быть со стороны невестки. Эти женщины играли важную роль в свадебном обряде: тщательно следили за соблюдением различ¬ных магических ритуалов — чтоб не ставили мо¬лодую на порог, чтоб ее руки не выглядывали из- под шали, которой накрывали голову (чтоб руки не трескались 79, посуду не били80), обязательно мо¬лодую ставили лицом к дому (чтоб она была свя¬зана с этим домом на всю жизнь) 81. Подобную роль играли огурили в обряде уданэхэщ,— 1удэнэхэщ. Приглашались семь молодых счастливых деву-шек, родители которых живы. Они семь раз, пере¬давая из рук в руки иглу с продетой в ней золотой ниткой, проводили прямую полосу на шали, покры¬вающей голову невестки. Следили за тем, чтобы пологка была прямая, т. к. это являлось симво¬лом долгой, красивой жизни. Каждая девушка говорила благопожелание, и в итоге получался хох, состоящий из семи строк:


2*
35
«Нысак1эр — джэнэ к1эхъоу, шъэохъулъфэу,
Къылъфырэр мык1одэу,
Ыдырэр мыт1эп!эу,
Чэтым фэдэу 1ушъашъэу,
Мэлым фэдэу 1ушъабэу,
1орыш1эу, гъэш1э к1ахьэу,
Къобэ-шъабэу насыпыш1о хъунэу о тыолъэ1у, алахь 82.
Чтоб невестка широкополая была и рожала только мальчиков, Рожденные ею чтобы не умирали,
Шитое ею чтобы не поролось,
Подобно курице, шепотом говорила,
Подобно овце, ласково говорила,
Была послушной и долго жила,
Сыновей много имела и счастливой чтобы стала, мы просим тебя, аллах!
Когда невестку вводили, джегуако, стоя в центре свадебного круга с палочкой в руках (а в Причерно-морской Шапсугии — ореховой палкой), кричал: «Не-вестку задерживают, дайте дорогу». В ответ ему все присутствовавшие давали деньги, но джегуако говорил, что денег мало, и тогда один из близких родственни¬ков мужа преподносил ему большую сумму, чтоб не¬вестке открыли путь в дом, где находились самые стар¬шие и уважаемые гости — женщины. У самого порога ей преграждали путь племянники или племянницы мужа, требуя, обычно в песенной форме, подарки — пхъо- рэлъфыпкЬ («доля племянников»), «Пхъорэлъфырэ хъанырэ зэфэдэ» («Что племянник, что хан одина¬ковы») — говорят адыги (черкесы). Племянник сравнивается с ха¬ном, представителем знати дореволюционной Адыгеи, чтобы подчеркнуть, каким он пользуется почетом и лю¬бовью у адыгов. «Сын сестры мог появиться в доме брата матери в любое время и без всякого предупреждения. Он мог забрать из этого дома любую вещь, («что гла¬за приметят»), включая и дорогостоящее оружие, вы¬езженного аргамака, скот. И все безвозмездно. Племян¬ник не имел права дотрагиваться только до шапки стар¬шего в доме, а по отношению к другим предметам он признавался полным хозяином»83. И племянникам отда¬вали подарки, подготовленные свекровью: отрезы на платья, чулки, носки; только тогда невестку пропускали. Племянникам делали подарки для того,-чтобы невестка, видела, что они почитаются тем родом, в который она пришла, и чтоб ..впредь традиция почитания не была утрачена.
Песню выпрашивания подарков — «Пхъорэлъфы-
пк1э»84 племянники исполняли чаще всего с музыкаль-ным сопровождением на шычепщине. Эта песня имела примирительную функцию: исполнялась для того, чтобы установить между невесткой и племянниками дружест-венные отношения. Племянники хвалят невестку, надеясь, что, в свою очередь, она будет их уважать, ценить и любить.
Ынит1ур нагъоу ыжэгьур фыжьэу, лъэк1эп1э фыжьыр тинысэ дах!
О-ра, о-ра, о-ра, о-ра, о-ра, о-ри-ра.
Орэдыр дахэу тэ къыпфэт1онти,
Тыкъызыбгъаш1ок1э, тинысэ дах!
О-ра, о-ра, о-ра, о-ра-ор-ра, о-ри-ра.
Шъхьатехъор псыпсэу дахэу идагъэр Къыт1эк1эбгъахьэмэ унысэ дэгъу!
О-ра, о-ра, о-ра, о-ра, о-ра, о-ри-ра.
Нысэм ипхъуатэ къытфызэтешъухи Ишъошэ дахэ тыхэжъугъэ1аб!
О-ра, о-ра, о-ра, о-ра, о-ра, о-ри-ра.
Кареглазая и белошеяя,
Белоногая наша невестка-красавица!
О-ра, о-ра, о-ра, о-ра, о-ра, о-ри-ра.
Песню красивую мы тебе споем,
Если почтишь нас, наша невестка-красавица!
О-ра, о-ра; о-ра, о-ра-ор-ра, о-ри-ра.
Легкую косынку с красивым узором
Если подаришь нам —ты хорошая невестка!
О-ра, о-ра, о-ра, о-ра, о-ра, о-ри-ра.
Сундук невестки нам откройте И дайте выбрать из ее красивых нарядов О-ра, о-ра, о-ра, о-ра, о-ра, о-ри-ра.
(См. прил. № 10).
Песня состоит из трех фраз, где вторая фраза по мелодической структуре противопоставляется первой фразе. Ее варьированием является третья фраза. Каж¬дая фраза состоит из четырех тактов с концовкой ЛЯ. Мелодическая линия развивается в пределах сексты, поэтому напев воспринимается легко.
После описанной церемонии молодую приводили к самым старшим и самым уважаемым женщинам. Каж¬дую из них надо было обнять, каждой пожать руку и поклониться, а те в свою очередь исполняли песню-благо- пожелание в адрес молодой:
Псырэхъудэжъэу, ожъыфэ нэсы бгъаш1эу,
Къом ыкъощым къыщэу,
Нысащэр пш1эу,
Лъэпкъэу шъхьап1ашъэу Алахьэм уерэгъашП 85 В радости чтобы ты состарилась,
Чтобы сын твоего сына женился,
И чтобы ты свадьбу устроила,
Чтобы родом знаменитым ты стала,
Пусть аллах даст тебе до этого дожить! .
К сожалению, мы не смогли записать мелодию этой песни. По сообщению информатора, ее исполняла са¬мая старшая золовка, а присутствующие интонировали го-лосовое сопровождение.
Старшие по возрасту устраивали тхьалъэ1у — моли-ли бога. Для этой цели выделяли старика и старуху — наиболее уважаемых людей аула. Каждому на шею за-вязывали полотенце, которое потом оставалось им. Они одной рукой держали тарелку (одну rfa двоих) с об-рядовыми пирогами (мэтэзэ апс), другой — по одному ножу. Они пели в унисон без музыкального сопровож-дения, ударяя черенком ножа о край тарелки в такт песне. Хох начинается довольно тихо, продолжается медленно, как рассказ, а затем речитатив переходит в нежную песню в высоком регистре. После ее исполне¬ния старшие чаще всего удалялись, оставляя комнату молодым свойственницам. Вот текст этой песни:
Мы хэгъэгоу тызэрысым пый къыфыч1эмык1эу, ори-ра,
Пый къыфыч1эк1ымэ инасыпи тек1оу, ори-ра,
Огъуи, гъабли, зауи тыхэмыплъэу, ори, ори-ра,
ТыщэЬфэ т1эк1у тыщы1энэу тетэ1о, ори-ра!
Непэ мы сабый ц!ык1оу, ори, ори-да, мы джэхашъом
къытехьагъэр, ори-ра, Кльызыхэхьагъэм лъэпэ мафэр къыхидзэу, ори-ра,
Рьогу мафэ къытехьанэу тетэ1о, ори, ори-ра!
Ягъомрэ япшъэмрэ зэтемызэу, ори-ра,
Узымрэ бзаджэмрэ къафэмык1оу, ори-ра,
Гухэк1рэ гук1аерэ ямыЬу, ори-ра,
ЦПугъэм фаузэнкЬу, псык1агъэр 1эк1ыб афэмыш1эу, ори-ра, Емык1у къямыгъэхъулГэу, унэгъо ш1эгъу игъафэх, ори-ра, Мурад аш1эу зежьэхэрэ'м, ори-ра,
Ягъогу бзэпсэу, япс щэнджэу, ори-ра, ори-ра,
Зыдак1охэрэм былымыш1у къырахэу гъэунэх!
Яджэхашъо гъуаплъэу, япчъаблэ тыжьынэу, ори-ра,
Ядэпкъ дышъэу, як1ашъо налмэс-налкъутэу, ори-ра!8Ь
Чтобы у страны, где мы живем, врагов не было, ори-ра,
Если враг появится, чтобы мы его побеждали, ори-ра.
Чтоб ни засухи, ни голода, ни войны мы не видели, ори, ори-ра, Так свою жизнь прожить мы предрекаем, ори-ра!
Чтобы эта дитя, ори, ори-да, что в эту комнату вошла, ори-ра,
В семью, куда вошла, счастливой ногой вступила, ори-ра,
Чтоб дорога ее счастливой оказалась предрекаем, ори, ори-ра!
Чтоб в изобилии, достатке они жили*, ори-ра,
Чтоб ни болезней, ни зла не знали, ори-ра,
Чтоб ни горя, ни огорчения не знали, ори-ра,
Чтобы к добру и удаче открытыми были*, ори-ра,
Позора не знали и успели создать свою семью, ори-ра,
И если решатся куда-нибудь отправиться, ори-ра,
Чтоб их дорога, как тетива, [прямой], а реки в пути
мелкими были, ори-ра, ори-ра,
И чтобы оттуда с хорошей добычей возвращались, дай им
[так] богатеть!
Чтоб пол их дома медным был, чтобы их дверной косяк
серебряным был, ори-ра,
Чтобы стены золотыми были, потолок — алмазным.
Чтобы ты дал им так богатеть, мы тебя просим!
(См. прил. № 11).
Эта песня поется в 6-дольном размере в пределах квинты от ЛЯ до МИ1. Развивается однообразным рит-мическим оборотом и целым тоном ниже сопоставляется.
В день ввода невестки в большой дом от матери невестки приезжали две женщины, привозившие пхъуан- тэ — сундук, который предназначался самой старшей тете мужа и назывался «Пщыпхъугъэш1о пхъуант» — «сундук для угождения золовки».
В нем были мелкие вещи: мыло, чулки, носовые платки, специальные цветные нитки («нысэ 1удан» — «нитки для невестки»). Их длина должна быть равной расстоянию между двумя углами комнаты по диагонали. Сундук раскрывала старшая золовка. Она брала нитки и разматывала их, отмеривая длину до локтя. При-сутствующие женщины тоже получали нитки. Согласно представлениям, эти нитки приносили счастье тем, кто хранил их как реликвию. Для матери молодой остав¬ляли немного ниток, символизирующие дружбу между двумя семьями.
Интересно отметить факт, замеченный М. А. Мере- туковым: «В описанном обряде использовались сме¬
шанные нитки — черные с белыми. По всей вероятности, под черными нитками подразумевались новобрачные (юность), под белыми — старухи (старость, долголетие). Предполагалось, что белые нитки могут оказать маги-ческое действие на черные и уподобить их себе. Это было одним из ритуальных действий, которые должны были обеспечить новобрачным долголетие»87.
В подтверждение Е. Г. Кагарова М. А. Меретуков отмечал, что «нитки — материализованное выражение любви жениха и невесты, они способствуют упрочению союза обрученных». Обряд «раздачи ниток» встречался и встречается только в одной этнографической группе — у причерноморских и кубанских шапсугов88.
Затем устраивался нисаудж — «нысэудж» (танец невесток). В нем участвовало семь молодых невесток с удачно сложившейся семейной жизнью: имеющие
живых отцов и матерей, хорошего мужа и множество детей. Считалось, что участие счастливых женщин в нысэудж — гарантия появления многочисленного по¬томства у новой семьи. Поэтому нежелательным было участие в танце бездетных женщин.
Исполнялась специальная песня без музыкального сопровождения: самую голосистую из невесток выво¬дили в центр плясового круга, она пела смыслонесу- щие строки песни, а другие, пританцовывая, интониро¬вали жъыу: ори-да!
Следует отметить, что в Адыгее вообще были широко распространены хороводные пляски и танцы, число участников которых тяготело к магическому счету — преимущественно к сакральной цифре семь. Круг хоро¬вода символизировал культ солнца. А то, что испол¬нителями хороводных плясок являлись именно женщи¬ны,— это, видимо, реликт предыдущих эпох.
Солистка пела о том, какой должна быть невестка, как ей следует относиться к родственникам и близким мужа. Название песни «Нысэепчъ»89.
Лъэпшъыкъомэ яунэ дышъэчи, орэ-да,
Дышъэчынэ лъакъор гъэужьы, орэ-да,
Дыныр зыгъэужьырэр синыса, орэ-да,
Синысэ зэрэщытыр шъос1они, орэ-да:
Дышъэчыхэлъэшъур ичы1уа, орэ-да,
Сэрмэу у1угъэхэр ынапци, орэ-да,
Ынэпцэк1ит1ур пц1эшхъуак1а, орэ-да,
Пц1ашхъом дэчэрэзырэм укъета, орэ-да,
Укъэзыщэ к!алэм удэжъа, орэ-да!
Уигощэ ныожъыхэр огьаш1уа, орэ-да,
Пщыпхъум игъэш1уагъэр бэдэдэ, орэ-да,
Ор, ц1ыфы бэдэдэр къек1уал1а, орэ-да,
Непэ къек1ол1агъэхэр гъэщытхъу, орэ-да,
Ор, синысэ ипхъуатэ мыт1эк1ы, орэ-да,
Ст1эк1ын сэ1уи сэуджы, орэ-да,
Сэ сызыфэуджырэр иджани, орэ-да!
* * *
Тлепшуковых 90 дом из золота вылит, орэ-да,
Подобную золотой юле ногу кружи, орэ-да,
Кто быстро шьет, это моя невестка, орэ-да,
Моя невестка какая, я вам скажу, орэ-да:
Из чистого золота ее нагрудник, орэ-да,
Сурьмой наведены ее брови, орэ-да,
Ее бровей кончики — ласточки хвост, орэ-да,
Ласточкой парящий тебя в жены взял, орэ-да,
С взявшим тебя юношей до старости тебе дожить, орэ-да! Своей свекрови-старушке угождаешь, орэ-да,
Золовке угождаешь еще больше, орэ-да,
Ор, много людей пришло на твою свадьбу, орэ-да,
Кто тебя сегодня не похвалит, орэ-да!
Сундук моей невестки не разобран, орэ-да,
Чтобы ее раздеть я танцую, орэ-да,
Я танцую ради платья, орэ-да!
(См. прил. № 12).
По окончании песни старшая золовка всем участницам обряда нисэудж вручала подарки. Причем, в первую очередь подарки принимала солистка. Вслед за этим она выходила в центр комнаты, чтобы положить начало следующему, очень важному обряду нисагаса — ны- сэгъасэ (наставление невестке). Обращаясь к невестке, женщина пела песню, содержащую целый ряд поучи¬тельных советов, а присутствующие женщины подпевали ей. Вот один из вариантов этой песни, получившей на¬звание «Нысэгъэсэ орэд»91 — «Невестку наставляющая песня»:
Ор, синысэ, ныса, орэда!
Ор, синысэ, уджа, орэда!
Еужьырэ тэджа, орэда!
Шъаор зытэджыжьырэм, орэда,
Пшъори пымыгъэзи, орэда!
Пщыпхъуми къогъуагъуа, орэда!
Шъуигъунэгьумэ зэхахмэ, орэда,
Хыми хизы уаш1ыщта — орэда!
Ор, моя невестка, орэда!
Ор, моя невестка работящая, орэда!
Рано встающая, орэда!
Юноша когда встанет,— орэда,
Ты не бледней, орэда!
В семье если тебя обидят, орэда,
Поделись с золовкой, орэда!
Если соседи услышат, орэда!
Будет всему свету известно, орэда!
(См. прил. № 13).
Песни-наставления встречаются не только у адыгов, есть они и у народов Дагестана. К примеру:
Не отворачивайся от дома,
Не отворачивайся от скота!
Щедро давай другому своими руками,
Будь хозяйкой в доме!