Еще раз о казаках - Историческое знание должно быть грамотным и ответственным

Разнузданный историографический шабаш стал реальностью наших дней. Он - следствие многих причин. Кроме народов бывшего СССР, нет на планете людей, которым всего за несколько десятилетий пришлось дважды переходить из одной общественно-экономической формации в другую. Причем не просто наблюдать такой переход, который у других обществ занимает столетия, но быть активными участниками создания и защиты ранее невиданных форм социальной жизни, противостоявших естественным эволюционным процессам предельным накалом абсолютного отрицания старого, установками на взятие, казалось, утопичных высот в экономике и культуре, сумасшедшими темпами развития, грандиозными результатами его, допускавшимися ошибками и просчетами, огромными жертвами, которыми был не только оплачен каждый шаг нового типа прогресса, но также неизбежно сопровождалось большинство нововведений по малоутешительному объяснению: лес рубят - щепки летят.

Сегодня, как бы выбравшись из бурного, непредсказуемого потока недавнего бытия на твердый берег разумной рациональности, оборачиваясь на пережитое прошлое, многие заново испытывают боль невозвратимых потерь, глубокое разочарование, возмущение ненужной жестокостью, лицемерием и эгоизмом прорывавшихся к номенклатурной власти.

Молниеносное падение тоталитарного государственного идеологического контроля за состоянием умов явилось непростым испытанием. Общественная психология немедленно отреагировала на него единственно возможным образом: воскрешением сонма воспоминаний, далеко не всегда адекватных исторической действительности, о представлениях, вероучениях, некогда отвергнутых и преследовавшихся. Ведь раз коммунизм оказался блефом, то когда-то ошельмованное на самом деле было хорошим и нужным. Такова логика стихийных массовых суждений. Воспоминания из прошлого разнолико выплеснулись вдруг в социальную жизнь, породив известную неопределенность, много острых, полемичных вопросов. Их общими чертами стали четко обозначившийся критический антисоветизм, сожаления об утраченных дореволюционных ценностях. При этом в ряду последних стали возвращаться некоторые представления ультраконсервативного и даже реакционного типа.

Важной чертой перемен в общественном сознании стал отказ от материалистического монизма. У большого числа вновь обманутых, брошенных в состояние нищеты и социальной бесперспективности осталось одно: искать справедливость в обращении к божественному провидению, так как другие рецепты обретения счастья и покоя уже были перепробованы под руководством КПСС, окончились крахом. Новые поколения, да и старые тоже хотят жить и надеяться на улучшение своего положения. Люди ищут пути для материализации своих надежд. Поиск отличается плюрализмом точек зрения, невообразимыми превращениями. Так, два преподавателя бывшей кафедры научного коммунизма Краснодарского политехнического института, бросив мирскую тщету, уехали строить «новый Иерусалим» в далекую Сибирь, под десницу «пророка» Виссариона, объявившего себя ни более ни менее как явившимся на второе пришествие Иисуса Христа. Недавно центральное телевидение разоблачило этого авантюриста. Бывший завкафедрой иностранных языков КПИ, уверовав, стал священником. Подобных примеров масса. Разлагающее влияние на российское общество оказывают грязь западной массовой культуры, зарубежные благотворительные фонды, религиозные миссионерские организации.

Могло ли происходящее в сфере духовной, интеллектуальной не коснуться историографии, ориентации творящих ее ученых? Историк в своей современности всегда имеет дело или с самыми общими итогами социальных катаклизмов (всю сложнейшую совокупность их событий, поведения в них людей не в силах воскресить ни одна историографическая школа), или чаще всего только с какими-то отдельными проблемами - избираемыми сегментами никогда непрекращавшегося и непрекращающегося поступательного или регрессивного хода развития общества. При этом от него требуется немедленно ответить на самые жгучие на настоящий момент вопросы. Следует иметь в виду также постоянный заказ ведущих политических сил для истолкования прошлым целесообразности их действий сегодня. С переменой этих сил, понятно, меняется и содержание заказа. Но быстро соткать историческое полотно невозможно. Нужно время, чтобы были собраны факты, отстоялись последствия происходившего. Гумилев обронил справедливую фразу: «Талантливые книги по истории пишутся нечасто»1.

Нельзя забывать, что ни один из ведущих отечественных историков не воспитан в чисто демократическом духе. Все они из бывших, то есть перелицованные из советских. Особую опасность для историографии представляют так называемые краеведы на местах из несостоявшихся в свое время, ныне в рядах каких-либо группировок, высказывающих свои нескрываемо заангажированные суждения. Им присущ феномен махания руками после драки: поверженного противника уже нет, но его можно громко, безопасно продолжать поносить, зарабатывая дивиденды.

Словом, причин для историографического разноголосия предостаточно. В итоге следует констатировать: историография перестроечных лет в значительной мере стала разновидностью политической публицистики. И второе, на примере творчества историков видно, что общественное сознание в сторону правды поворачивается очень медленно. По-другому в России, переживающей углубляющийся кризис, быть не может. Из выступления академика Р. Нигма-тулина: «По мнению Тэтчер, «Россия больна и в настоящее время, без преувеличения, умирает»... Самое трагичное

- ускоренно идет деиндустриализация страны, мы теряем производительные силы. Мы не только не строим заводы, не производим новую технику, но имеющиеся заводы продолжают простаивать и растаскиваться... Второй процесс

- разрушение российской нации... У нас умирает 2,3 млн. человек в год, в пересчете на 100 тыс. населения в 2 раза больше, чем в Европе и США. В 3 раза, чем в среднем по миру, у нас больше самоубийц... Вот мнение члена-коррес-пондента РАН Натальи Римашевской: «То состояние, в котором сегодня находится население России, - это больше, чем тупик». ...Третий процесс - разрушение государства, повальная сверху донизу коррупция»1. Такая информация не может быть обнадеживающей.

С падением КПСС общество дружно отвернулось от ее идеологии. Стало ясно, что быстрый приход коммунизма - очередная утопия. На свалку скомпрометированных лозунгов была выброшена вся обойма еще недавно самых авторитетных принципов - классовой солидарности трудящихся, советского патриотизма и социалистического интернационализма, признания близости грядущей пролетарской революции и др. Взамен их вместе с утверждением частной собственности и нацеленности на возможности рыночного обогащения из-за цветистой словесной драпировки демократии выглянула железная неотвратимость реально победившей, до боли знакомой истины: человек человеку волк.

Столь коренное видоизменение в обществе произошло стихийно, без какого-либо объяснения, например, в государственном послании, циркуляре Министерства образования, заявлении Академии наук, где были бы изобличены порочные идеологические установки и, возможно, проведена дифференциация: не все было в старой идеологии безнадежно. Почему бы не заявить о сохранении дружбы народов, социальной неприемлемости эгоизма, наживы за счет безнравственных манипуляций, эксплуатации ближних и кое-чего еще? Но лидеры последнего по времени переворота опять пошли привычным для России путем: до основания, а затем... Да вот это самое затем никак не высвечивается.

Теперь на очереди стоит вопрос неизмеримо сложнее, чем отрицание себя неоправдавшего: что предложить обществу, помнящему советскую пору, нового, позитивного в области идейно-духовной? Без идеала, без общепринима-емой категории священного нормально развиваться не может ни одно человеческое общежитие. Перестройщики избрали «классический» прием: извращение дальних и только что завершившихся этапов родной истории. Кроме такого маневра, рыночники не могли не прибегнуть к реанимации религий. Ведь, кроме воли Бога, невиданное обогащение 5 процентов населения и невиданное обнищание 95 процентов населения объяснить нечем.

Российский обыватель судит о возвышении церкви по участившимся телепередачам, по сверхбыстрым темпам возведения храмов, превышающим темпы строительства промышленных объектов в годы советских пятилеток. Это-то нынче, в дни деиндустриализации, погрома национальной экономики. Церковные иерархи стали обязательными персонажами важных встреч, государственных актов, то есть обозначили свое участие в политике, В каком центре и кем принято решение на этот счет - неизвестно. Священники присутствуют на приемах военной присяги, даже окропляют стартовую площадку Байконура, экипажи космических кораблей.

Подчеркивание роли религиозности стало правилом хорошего тона. Первым пример стране показал Б. Н. Ельцин. Мы согласны: любой мог прозреть. Но в случае с первым Президентом явно есть что-то нечистоплотное. Еще совсем недавно он был одним из олицетворявших самое высокое коммунистическое руководство. Его портреты носили на демонстрации 7 ноября и I мая. Помнится, в Краснодарском политехническом институте был случай: один студент, который нес прикрепленный к длинной палке портрет кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС Ельцина, кажется, на ноябрьской демонстрации, поленился после торжественного прохождения отнести его к грузовику, увозившему праздничное оформление колонны вуза, а оставил на улице прислоненным к дереву, за что понес строгое наказание.

Для рядовых граждан партийные вожди были высшим воплощением нравственности, включавшей воинствующий атеизм. И вот такая интереснейшая метаморфоза. Было бы по-человечески порядочным объяснить народу, что, например, Борису Николаевичу выпало святое видение, как отроку Варфоломею с известной картины М. В. Нестерова. И вот поэтому... Но никаких разъяснений он не сделал. Так же поступили его коллеги по Политбюро Э. А. Шеварднадзе и Г. А. Алиев, каждый в религиозной редакции своей веры. Мир обошли телесъемки Гейдара Алиевича во время совершения хаджа к святыням мусульман, обнаженного, прикрывавшего грешную плоть куском белой ткани, выкрикивающего молитвенные слова вслед за муллой на паломническом пути. А мы-то помним, с каким почтением об Алиеве говорил первый секретарь Краснодарского крайкома КПСС И. К. Полозков, когда тот приехал на Кубань в качестве председателя правительственной комиссии по расследованию обстоятельств гибели в бухте под Новороссийском лайнера «Адмирал Нахимов». Запомнился Алиев и на последнем Всесоюзном совещании завкафедрами общественных наук (октябрь 1986 года), где в зале Большого Кремлевского дворца с докладом выступал Горбачев. Они, что называется, вешали лапшу на уши о совершенствовании коммунистического воспитания студенчества. Ведь тогда Горбачев внутренне уже был готов предать СССР.

Где же предел лицемерию? Такой вопрос возникает, когда видишь демонстрирование религиозности любимыми населением лидерами России. Почему они не поведали нам тайну своего православного озарения. Если они считают это дело личным, интимным, как и должно быть, то к чему выносить на телеэкран, страницы печати собственное появление в храмах, встречи с патриархом и т. п.? Такие иллюстрации имеют не личностное, а общественно-политическое значение.

Пример руководства - закон для подчиненных. Недавно ряды верующих неожиданно для многих пополнил губернатор Краснодарского края А. Н. Ткачев, бывший первый секретарь Выселковского райкома комсомола, получивший поддержку на выборах на пост главы администрации Кубани коммунистического электората. Об этом сюрпризе население края узнало из телерепортажа об освящении очередного храма, при котором Александр Николаевич стал, види-мо» волнуясь, еще неумело, слишком широко осенять себя крестным знамением. Справедливости ради следует сказать, что не все высшие московские чины и те, которые рангом пониже, очевидно, наиболее совестливые, смущенно наблюдают за своими начальниками, пока не выражая открыто приверженности к церкви. Заигрывают с церковниками и нынешние коммунисты, их бессменный вождь Г. А. Зюганов. Он регулярно возлагает по революционным датам цветы к мавзолею Ленина, но « забыл », что Ленин был решительным, последовательным противником религии. Прямо Геннадию Андреевичу адресованы убийственные ленинские слова: «...Не впадать... в обывательщину и оппортунизм мелкого буржуа или либерального интеллигента, который трусит борьбы с религией, забывает об этой своей задаче, мирясь с верой в бога, руководствуется не интересами классовой борьбы, а мелким, мизерным рас-четцем: не обидеть, не оттолкнуть, не испугать, премудрым правилом: «живи и жить давай другим»1...

Что же делать теперь ректорам вузов, как преподавать отечественную историю? Открывать при высших школах домовые церкви, мечети, синагоги?

Стоящие ныне у власти должны осознавать, что при помощи религиозных учений и рассуждений крупной промышленности и сельского хозяйства не поднять, социальные проблемы не решить. Они обязаны учитывать прошлый опыт. Россия ведь длительное время знала засилье церковной идеологии в соединении с национальным чванством. О результатах того политического курса в эмиграции вспоминал один из умнейших и утонченных представителей русской интеллектуальной элиты князь Сергей Михайлович Волконский, бывший смотрителем императорских театров, а потом заместителем («товарищем») министра народного просвещения, лично приближенным к Николаю II: «Уваровская формула «православие, самодержавие и народность», которая в первые времена провозглашалась с трубным гласом, так сказать, при веянии знамен, понемногу принизилась, упростилась; из политического гимна она превратилась в школьную прибаутку. Смешение принципов национального и религиозного достигло последних пределов уродства. Только православный считался истинно русским, и только русский мог быть истинно православным. Вероисповедной принадлежностью человека измерялась его политическая благонадежность. Ясно, что такое отношение к важнейшим вопросам духовной жизни низводило их на степень чего-то служебно-зарегламентированного, в чем проявлению личности не было места и в чем открывался необъятный простор лицемерию. И вот, я не могу иначе назвать всю тогдашнюю систему, как школу лицемерия. Это было политическое ханжество, в предмет которого никто в душе своей не верил. Удивительно, как ложная постановка этих вопросов приводила прямо к какому-то искажению мысли».

Официального мировоззрения «серьезные люди науки... не разделяли; критиковать было невозможно... Все работы Владимира Соловьева в кругу вопросов о национальности и национализме не что иное, как полемическое выступление во имя духовной, научной и житейской правды против официально утвержденных образов.

Избранничество русского народа перед всеми другими, национальное самомнение, утрата национальной объективности в суждениях и замена ее националистической субъективностью, смешение принципа религиозного с национальным и отсюда оправдание политического преследования в делах веры, постепенное выделение идеи народа, не как общей государственной массы, а как культурно незатронутой обособленности, носительницы специальных даров, внушающей бережность к этой самой незатронутоети и, в конце концов, священная идея «народа-богоносца» и какой-то духовный культ духовной некультурности. Вот что понемногу вырабатывалось, вот что двигало тогдашними отношениями к вопросам жизни государственной и общественной; все это пронизало собой тогдашние официальные теории воспитания, тогдашние мероприятия и даже тогдашнее законодательство.

Большой грех на душе тогдашних людей - они играли в опасные игрушки»1.

Прислушиваться к рассказу сведущего человека полезно: некоторые тенденции, напоминающие положение, существовавшее в старой России, нарождаются и дают знать о себе сегодня. Не пожалеть бы.

Политики, подверженные религиозным увлечениям, подвергаются критике. Так, выступая 24 ноября 2004 года на пленарном заседании Ломоносовских чтений, посвященных 250-летию 1Московского университета, правозащитник Александр Александрович Зиновьев заявил, что православная церковь рвется в официальные идеологи, навязывает дремучую религиозность. В религиозное мракобесие, борьба с которым шла столетия, впал Президент. Я готов простить советскую систему только за то, что она ликвидировала церковный обскурантизм, и не приемлю нынешнюю систему только за попытку его возродить. Его слова были встречены аплодисментами.

Религия не представляет угрозы современным мировоззренческим взглядам, развитие науки давным-давно вышло из-под ее влияния, остается надежно материалистическим. Большинство нашего народа, в первую очередь интеллигенции, наблюдают за усилиями жрецов вероучений, как правило, не очень грамотных, но очень инициативных, со снисходительной терпимостью и нейтралитетом. Правда, встречаются резкие заявления типа: «Христианским попам нужны недоразвитые, закомплексованные, тупые и запуганные люди. Из них элементарно делать рабов божьих»1.

Как достичь взаимопонимания в современном обществе? Острейшая проблема современности - борьба против фальсификаций Великой Отечественной войны. В период празднования 60-летия Победы над гитлеровской Германией разгорелась полемика с правящими кругами Прибалтийских государств, которые не признают итогов войны, считают себя обиженными, оправдывают своих граждан, служивших в фашистских формированиях, участвовавших в боевых действиях на стороне гитлеровцев, что не может сегодня не вызывать законного возмущения у нашего народа, честных людей во всем мире. Но нужно посмотреть и на положение у нас в России.

Подготовка к празднованию юбилея Победы велась на основании принятой 16 февраля 2001 года Правительством РФ «Государственной программы «Патриотическое воспитание граждан Российской Федерации на 2001-2005 годы». Это самый первый, тщательно продуманный акт, направленный на внутреннюю консолидацию российского общества. В его создании участвовали десятки высших учреждений, в том числе научных, конечно же, Русская православная церковь. Программа финансируется государством. Документ содержит пять разделов, в которых изложены теоретические представления о важной проблеме. В разделе «Мероприятия по реализации Программы «Патриотическое воспитание граждан Российской Федерации на 2001-2005 годы» указано 101 конкретное начинание. Пункт 88 предполагает проведение научно-практических конференций «Россия во Второй мировой войне»... «Полководческий талант Г. К. Жукова», «Отечество. Армия. Церковь». Пункт 89 - «Проведение научно-исторических конференций «Военное духовенство в истории России», «Русская православная церковь в Великой Отечественной войне».

И.Я. Куценко
"Еще раз о казаках - Историческое знание должно быть грамотным и ответственным"