Ш.Б. НОГМОВ О РАЗВИТИИ ГРАМОТЫ СРЕДИ ЧЕРКЕСОВ

Кабардинизированный «природный абадзех» Шора Бекмурзович Ногмов представляется современному читателю самым образованным, дальновидным человеком-адыгом начала и середины Х1Х в., сделавшим большой шаг для пропаганды, просвещения и поднятия авторитета своего народа. Он первым среди адыгов входил в контакт своими филологическими (гуманитарными) трудами с представителями официальной тогдашней академии наук (напр., его встреча с акад. А.М. Шёгреном в Тбилиси 26 октября 1835 г., которую А Шёгрен назвал «особенным счастьем»).

Хочу сразу же отметить, что Ш. Ногмов внес свой вклад, как первопроходец, в сбор и изучение адыгского фольклора (исторические народные песни), в создание своих поэтических произведений («Хох (здравица) в честь русской науки и академика А.М. Шёгрена» на кабардинском языке), в составление «Кабардино-русского словаря» (с охватом 5100 словоформ), в создание кабардинского алфавита на русской графической основе (1840 г.) и на арабско-персидской графической основе (1843 г.), в написание ряда исторических статей по адыгам (в 1847 г., после смерти Ш. Ногмова, в «Закавказском Вестнике» появляется ряд статей «О Кабарде», представляющих в совокупности его труд «Черкесские предания»; благодаря стараниям академика А. Берже, эти статьи были переизданы в 1861 г. под названием «Истории Атыхейского народа по преданиям кабардинцев», затем — в «Кавказском календаре» за 1862 г. Третье издание этого труда вышло в Пятигорске в 1893 г., благодаря его сыну — Ерустаму Шоровичу Ногмову).


Надо заметить, что «Начальные правила кабардинской грамматики» со специальным алфавитом и кабардино-русским тематическим словарем, записи кабардинских устных народных песен и сказаний (около 20), «Хох (здравица) в честь русской науки и акад. А.М. Шёгрена» на кабардинском языке в 10 строках в копиях А.М. Шёгрена были обнаружены лишь спустя почти сто лет после их написания в 1940 году. Указанные труды Ш.Б. Ногмы, обработанные Г.Ф. Турчаниновым, были изданы в г. Нальчике в 1956 г. под названием «Филологические труды», т. I и т. II в 1959 (8) г. Во второй том «Филологических трудов» Ш.Б. Ногмы включены «Начальные правила Кабардинской грамматики» в двух редакциях — 1840 г. и 1843 г. В условиях почти полной безграмотности своего народа, Шора Ногма был убежден в том, что для дальнейшего культурного развития адыгского народа необходимо дать народу образование. В силу этого он, начиная с 1832 г., решил заняться наукой. Почти в том же году Шора Ногма получает первое офицерское звание царской армии -- корнет. Кстати, вместе с ним тогда служили не менее известные адыги (черкесы)-просветители Султан Хан-Гирей и Султан Казы-Гирей. Этим «необычным делом» -- составлением грамматики своего родного языка - он занялся, будучи убежденным, что его труды пробудят «благородное воспоминание потомства учащегося». Однако, официальная власть на просвещение народа смотрела совершенно по другому. Свидетельством тому может послужить письмо Бенкенфорда военному министру, где сказано, что «воспитание (т.е. «образование»), данное малолетнему низкого происхождения, принесет на Кавказе более вреда, чем пользы». Несмотря на это Ш.Б. Ногма в предисловии своей грамматики (в редакции 1843 г.) писал следующее: «Цель моя будет достигнута, если мои соотечественники начнут изучать адыхейский язык и русский, и если русские обратят также внимание на наш язык, обильный, древний, европейцам неизвестный, представляющий богатую жатву для филологии и истории».


Завершив «Черкесские предания» и «Начальные правила Кабардинской грамматики» в новой редакции в 1843 г., Шора Ногма, окрыленный сделанным трудом, добивается поездки в Петербург для обсуждения в Академии наук и издания своих трудов. В мае 1844 г. он уже был в Петербурге, но, не успев еще рассмотреть его сочинения, он внезапно заболевает и умирает 10 (22) июня 1844 г. Прожив на свете всего 43 года, скончался выдающийся поборник просвещения своего народа и талантливый исследователь языка, фольклора и истории адыгейского народа Шора Бекмурзович Ногма.

В настоящую работу, посвященную адыгейскому языку, мы включаем его лингвистические труды по кабардинскому языку потому, что в его работах встречается много общеадыгских звуков, слов и выражений, переделанных (или исправленные) Г.Ф. Турчаниновым на современный кабардинский лад. Нам кажется, что Ш. Ногма владел общеадыгским языком, или в его речи (в языковом обороте) все же оставались отражения его абадзехского происхождения (абадзехских элементов или же в то время исконно кабардинцы пользовались таким состоянием общеадыгского языка, но последнее маловероятно). Мы склоны утверждать, что Шора воспитывался в семье, где еще широко пользовались прадедовским родным абадзеховским языком, который, естественно, усваивался им с детства и, невольно, проявлялся в его трудах.

Кабардинский алфавит Шоры Ногмы на основе русской графики, подаваемый в «Начальных правилах Кабардинской грамматики» 1840 г., следующий: А, Б, В, Г, Г, Д, Дж, Е, Ж, Ж, З, З, И, i, Й, К, К, К, К, Л, Л, Л, М, Н, О, П, П, Р, С, Т, Т, У, Ф, Ф, Х, Х, Ц, Ц, Ч, Ч, Ш, Ш, Ш, Ы, Ъ, Ю, Я, А, И, У, h (последний знак у Ногмы встречается для обозначения Э, Ы, Е).

Как видно из приведенного алфавита, почти все буквы позаимствованы из русской азбуки, за исключением немецкого знака h, который в записях Шоры Ногмы встречается для обозначения э, ы, е. Однако, отдельные буквы из русского алфавита, как э, оказались


нереализованными автором. Знаки я и ю встречаются спорадически в двух-трех словах; русское «ять» обычно дублирует е, и автором используется для обозначения краткого а (т.е. э). Что же касается знаков i и ъ, то их используют в тех же случаях, что и в старой русской орфографии. В силу того, что в адыгских языках гораздо больше звуков, чем в русском языке, автору пришлось использовать диакритические знаки для буквенного обозначения специфических звуков адыгских языков. Так в алфавите появились знаки г, ж, з, к, к, к, л, л, п, и т.д. Кроме того, в алфавите обозначаются одинаково взрывной г и фрикативный г при гласных о и у; кабардинский специфический звук щ1 — знаком ш — одинаково со звуком ш. Знак I обозначался разными арабскими буквами — «хамза» или «фетха»; удвоенные согласные звуки подаются арабским надбуквенным знаком га «шедда» или «тешдит». Из европейских знаков использован h. Применение диакритических знаков Ногмой в своем алфавите не одобрял академик А.М. Шёгрен. Вместо них академик посоветовал применить алфавит осетинского языка. Этим советом воспользовался Ш. Ногма. Что же касается алфавита, подаваемого Ногма во втором варианте «Начальных правил Кабардинской грамматики» 1843 г., то здесь алфавит в основном составлен из арабских букв с использованием персидских элементов. В новом алфавите не включены буквы, отражающие многих кабардинских звуков.

Тематический «Кабардино-русский словарь» Ш.Б. Ногмы состоит из следующих трех частей: нарицательные слова с охватом около 4800 слов, дополнительные — около 60 слов и кабардинские собственные имена — около 200 слов. Как видно из этого, данный словарь охватывает более 5000 слов.

В написании своих трудов Шоре Бекмурзовичу помогало его практическое владение многим языками. По свидетельству С.Д. Нечаева, он «владел арабским, турецким, персидским, русским, абазинским языками». К этому следует добавить отличное знание кабардинского и адыгейского языков.


Имея в виду «Начальные правила Кабардинской граматики» Ш.Б. Ногмы, акад. А.М. Шёгрен писал, что «... это сочинение ... полезно только тому, кто умеет им критически пользоваться как материалом к исследованию грамматического устройства чудного и трудного кабардинского языка.».

Шора Ногма был влюблен в свой родной язык и столь же удивлялся его красотой и богатством. Эти свои чувства он выражал в том же предисловии к грамматике 1843 г.: «Язык атыхейский или, говоря понятнее, язык кабардинский почитается благороднейшим, первейшим по богатству понятий и форм между разноголосными наречиями кавказского народонаселения!».

Главнейшими из всех поставленных задач своей грамматики Ш.Б. Ногма считал следующие три:

1. Правильное определение исторической перспективы будущего культурного развития Кабарды (т.е. адыгов) — это «содружество с Россией».

2. Создание для своего народа письменности — он «создал эту письменность».

3. Распространение среди народа грамотности, знаний через открытие школ и народное просвещение. Последнюю задачу, к сожалению, «он не мог реализовать», но несомненно одно — он сумел разбудить «передовых представителей кабардинского общества».

При написании «Начальных правил Кабардинской грамматики» Шора Ногма пользовался грамматическими правилами русского языка, «под которые подвел свой язык». За руководство он принимал особенно, Русскую грамматику господина Греча (т.е. первое издание «начальных правил русской грамматики» (1828 г.) Н. Греча). При составлении же «черкесской грамматики по кабардинскому диалекту.» ему оказывал помощь и осуществлял научное руководство Ф. Шармуа. Первый вариант грамматики 1840 г. состоял из следующих разделов: фонетика, морфология, синтаксис и словарь. Второй вариант грамматики (1843 г.) представляет собой обработку первого варианта (1840 г.).


Выше мы отмечали, что Ш.Б. Ногма в своих записях пользовался общеадыгским (или абадзехским) произношением словоформ (за1е «кизильник» — такое произношение является и в настоящее время нормой для кяхских (западных) адыгских языков). Но в то же время можно предположить и такой вариант развития языка, что во времена Ш. Ногмы после полугласной й на исходе слова произносили и писали гласный звук э, а в современном кабардинском языке э после й отпадает, как это воспринимал исследователь творчества Ногмы Г.Ф. Турчанинов. Например: ще — цей «черкеска, сукно»; баiе — бей «богатый»; ммiе — мей «яблоня»; кабардiе — къэбэрдей «кабардин». Средненебному звонкому шипящему ж в современном кабардинском языке обычно соответствует в записях Ш. Ногмы средненебный аффрикат дж. Напр. джиг — жиг «дерево»; джем — жэм «корова», джан — жан «острый и бритва» и т.д. Однако встречаются и такие записи: деж — деж «к», бже — бжэ «дверь». Возможно архаичные адыгские произношения звуков г вместо дж, к1 вместо ч1, к вместо ч (которые в наши дни шапсугами произносятся по старому) являются закономерным процессом в записях Ш.Б. Ногмы. Например: га^ — джатэ «мэч», «шпага»; ке — ч1е «хвост», жа^ —жьач1э «борода»; фо^ — фоч «ружье».

Ш.Б. Ногма ошибочно выделял в кабардинском языке «определенный член -р», который якобы прибавляется к концу «известных предметов определенных». Но, должен заметить, если -р — показатель определенности предмета, то таким же образом и -м может считаться показателем определенности. Эти падежные окончания (-р и -м) могут появляться в зависимости от переходности и непереходности глагола-сказуемого в предложениях то показателями субъектов, то показателями объектов. При непереходном субъекте и при переходном прямом (ближайшем) объекте непременно появляется падежное окончание -р; при переходном субъекте и многоличном переходном или непереходном косвенном объекте соответственно появляется падежный показатель -м. Что же касается определенного характера этих показателей, то они логически могут выражать


(или казаться) определительными, но это вопрос логики, а не грамматики. Это высказывание Ш. Ногмы в современном языкознании, к сожалению, дублируется. Вообще, подражая русской грамматике, Шора Бекмурзович не замечал в адыгских языках морфологического различия в субъектно-объектных отношениях при переходных и непереходных глаголах-сказуемых.

В «Начальных правилах Кабардинской грамматики» 1843 г. Ногма отмечал, что «в некоторых именах людей и животных для отличия женского рода от мужского прибавляется слова бзи «самка или окончание -бз, поставляемое в конце имени». Автор имеет в виду такие слова как бзы-лъфыгъ «женщина» или «хъыджэ-бз «девушка», но они выражают не родовые отношения, частицы-слова бзы- или -бз указывают лишь их пол. С таким же успехом в адыгских языках используется префикс хъу- и суффикс -хъу для уточнения мужского пола, хотя об этом не упоминается в рассматриваемой грамматике. Например: хъу-лъфыгъ «мужчина» и к1элэ-хъу «юноша», «молодой парень»; сравни: шк1э-бзы «телка-самка», шк1э-хъу «теленок-самец».

Что эти показатели не являются грамматическими родовыми показателями в адыгских языках, а просто указывают на половую принадлежность этих имен, доказывается тем, что эти показатели одинаково (бзы-//-бз или хъу(ы)- или -хъу) согласуются с глаголом-сказуемым в прошедшем времени (бзылъфыгъэ къэк1уагъ «женщина пришла» и хъулъфыгъэ къэк1уагъ «мужчина пришел»). Как видно из приведенных примеров, адыгским языкам чужды родовые отношения, в отличие от русского языка, где обязательно присутствует родовое согласование подлежащего (субъекта) со сказуемым (глаголом).

Во втором варианте своей грамматики (1843 г.) Ш. Ногма впервые для адыгских языков большое внимание уделяет прилагательному. В двадцати одном параграфе он подробно рассматривает вопросы адыгского


прилагательного, которые и сегодня остаются во многом верными или актуальными. Приведем отдельные его записи по этой части:

1. Прилагательные, образуемые с помощью аффиксов -фе (ф1э) и -х от других частей речи — насып «счастье» — насыпы-ф1э «счастливый»; губж «гнев» — губжых (губжьых) «сердитый» или «часто гневающий».

2. Сложные прилагательные, образуемые от существительного и прилагательного — наппегуhгуh (напэгуауэ) «неприятное лицо»; от существительного и глагола — мввекута (мывэкъутэ) «каменоломный».

3. Уменьшительные прилагательные с аффиксом -ныте (-ныт1э) — хужцукуныте (хужьц1ык1уныт1э) «очень беленький».

4. Прилагательные, содержащие значение «гораздо» — нахф (нахъф1) «лучше» — нахфы+дж (нахъфы-ж) «гораздо лучше».

5. Формы превосходной степени — ли фише (л1ы ф1ыщэ) «добрый человек» — ли фишедидеш (л1ы ф1ыщэдыдэщ) «самый добрый человек».

6. Формы типа дишегоh схат (дыщэуэ сыхьэт) «золотые часы» восприняты как качественные прилагательные. Однако подобные формы, принимаемые Ш. Ногмой и отдельными последующими языковедами за качественные прилагательные, следует рассматривать не как прилагательные, а как формы определительного падежа (выделительного определенная), как это правильно считает Г.Ф. Турчанинов. Адыгейская форма дышъэ сыхьат «золотые часы» больше сближается с качественными прилагательными, чем кабардинская (дыщэуэ сыхьэт).

В грамматике Ш. Ногма рассматривает притяжательные местоимения в двух формах — самостоятельной и несамостоятельной. В качестве самостоятельных приводятся формы типа: сеае (сэсей), сые «мой»; дедiе (дэдей), дые «наш»; оуые (уэуей), уые «твой»; фефые (фэфей), фые «ваш»; ыiе (ей) «его», «ее»; яiе (яй) «их».


Ш.Б. Ногма находит в кабардинском языке действительный и страдательный залоги, которые морфологически ничем друг от друга не отличаются.

В грамматике приводится созданная самим автором кабардинская лингвистическая терминология параллельно с русской: Член — зэрытып1э, имя сущ. — ц1э зи фащэуэ щы1эр, имя прилаг. — плъыфац1эхэр, местоимение — ц1эм ип1эитхэр, глаголы — пкъыгъохэр, причастия — лэжьэхэр, наречия и деепричастия — бзэ налъэхэр, предлог (!) — псалъэпыдзэ, союз — бзэ къуэдзэ, междометие — бзэ им-щым.

Словообразование в грамматике Ш.Б Ногмы рассматривается как часть грамматики, где излагается «свойство частей речи, происходящие и перемену оных».

В «Начальных правилах Кабардинской грамматика» 1843 г. Шора Бекмурзович выделяет следующие части речи и дает их характеристики. Первая глава, §14, посвящена членам, которых, по его мнению, в кабардинском языке два. Первый член зи (зы)//з является носителем неопределенности и ставится обычно в начале имени — зи цух (зы ц1ыху) «один из многих людей». Второй же член -р выражает определенность имени и ставится как аффикс в конце имени — а цуху-р се слагорщ (а ц1ыхур сэ слъэгъурщ) «того человека я видел». По мнению автора, «член есть частица, служащая к точнейшему определению» (имен).

Вторая глава освещает вопросы имени существительного. В состав этой части речи Ш. Ногма включает «название всякого предмета, существующего в природе, подлежащего нашим чувствам или воображаемого нами, напр.: тхил (тхылъ) «книга», ши (шы) «лошадь», псе (псэ) «душа», гаче (гъащ1э) «жизнь».

Предметы разделяются на одушевленные — блане (бланэ) «зверь» («лань»), базе (бадзэ) «муха», физ (фыз) «женщина» — и неодушевленные -- тхил (тхылъ) «книга», мивве (мывэ) «камень». «Умственные, которых мы не может видеть, представляемые только нашим умом или чувствами» составляют типа: афиге (1афыгъэ) «сладость» и подобные.

Ш.Б. Ногма выделяет следующие разряды (или группы) имен существительных: собственные — Баксан (Бахъсан) «название реки»; нарицательные — цух (ц1ыху) «человек», псухоh (псыхъуэ) «река»; собирательные — гуп «команда» («группа»); вещественные — хажига (хьэжыгъэ) «мука», тху (тхъу) «масло»; уменьшительные — лиж цук (л1ыжь ц1ык1у) «старичок» и увеличительные — лижишхо (л1ыжьышхуэ) «старчище».

По мнению Ногмы, категориями имени существительного являются род, число, падеж. Он ошибочно считал, что все одушевленные предметы мужского пола суть и мужского рода — хуh (хъу) «самец», ^h (къуэ) «сын», все одушевленные предметы женского пола суть женского рода — бзи (бзы) «самка». Все же остальные имена Шора Бекмурзович причислял к среднему роду — ане (1анэ) «стол». Существительные, указывающие на один предмет, он относил к единственному числу — хадде (хадэ) «сад» («огород»), обозначающие множество однородных предметов — к множественному числу — хаддехер (хадэхэр) «сады», («огороды».)

В склонении имен существительных Ш. Ногма видит один тип склонения и выделяет, по образцу русского склонения, пять падежей с добавлением звательного падежа — им., р., д., в., т. и звательный падеж, сходный с именительным, к которому в начале слова прибавляется уий (уый), оh (уэ), я (я), напр.: уий цух (уый ц1ыху) «О, человек!» Здесь же Ногма приводит характерные падежные окончания и образцы склонения имен.

Третья глава «Начальных правил Кабардинской грамматики» (1843 г.) Ш.Б. Ногмы, как упомянуто выше, посвящена имени прилагательному, к которому относятся, по его мнению, все «словесные изображения качества в предмете, напр.: джигиче (жыгыщ1э) «молодое дерево», уннеж (унэжь) «старый дом». Автор выделяет следующие разряды прилагательных: качественные, выражающие «свойства предмета, которые он имеет сам собою, независимо от других предметов» — каптал фице (къэптал ф1ыц1э) «черный каптал» или означающие «какое-либо обстоятельство предмета» --нагоч (негъуэщТ) «иной», шимиш (щымыщ) «несвойственный, непричастный», хамма (хамэ) «чужой», дугосерiе (дыгъуэсэрей) «вчерашний» и т.д. К качественным прилагательным автор причисляет «также имена числительные».

Имена прилагательные по происхождению различаются на личные или частные, т.е. предметы, происходящие «от одного известного лица» — ядде ш ^h (ядэ и къуэ) «отцов сын», ш физим шш (и фызым иш) «женин брат»; на родовые или общие, т.е. предметы, происходящие «от отдельного рода» — арслан макир (аслъан макъэр) «львиный рев», бадже ке (бажэк1э) «лисый хвост».

Качество может выражаться действующими прилагательными -джиг каузифер (жыг къэудзыфэр) «зеленеющее дерево». Имена прилагательные могут подразделять имена существительные по их свойствам — набге (набгъэ) или наф (нэху) «подслеповатый» или «слепой», чиа (щ1ы1э) «холодный». Имена прилагательные соединяются с существительными непосредственно — цухуф (ц1ыхуф1) «добрый человек» — из ц1ыху «человек» и ф1ы «добрый» или посредством рассуждения, с прибавлением в этом случае к существительному окончание -р, а к прилагательному -ш (щ) — цухур фиш (ц1ыхур ф1ыщ) «человек добр». Шора Бекмурзович отмечает, что качественные прилагательные могут различать степени качества — напэ хужьыфэр «беловатое лицо», напэ хужь «белое лицо»; степени сравнения — къэплъаныр хьэ нэхъри нэхъ лъэщщ «тигр сильнее собаки». Степень сравнения имеет положительную степень — хьэ ф1ыр «добрая собака»; преимущественную или недостаточную степень — хьэр нехъыф1щ дыгъужь нэхърик! «собака лучше волка»;

превосходную степень — мейсыр икъупэуэ тхылъ файдер «вот очень полезная книга». Превосходная степень может выражать также «качество предмета в высшей степени без сравнения с другими» — л1ы ф1ыщэдыдэщ «самый добрейший человек».

Шора Ногма подробно рассматривает слообразование прилагательных. Он выделяет следующие способы: «1) первообразные —ф1ы «добрый», хужь «белый»; 2) производные: а) от имен отвлеченных через прибавления окончания -ф1э — насып+ф1э «счастье» + «добро» — насыпыф1э «счачтливый»; б) обозначающие материю, из которой вещь сделана — дыщэуэ сэхьэт «золотые часы»; в) выражающие душевные или умственные способности — нэщхъей «печаль», нэщхъей+х «печальные».

Как отмечает Ногма, «второобразные прилагательные производятся от прилагательных первообразных, напр.: хужь «белый» — хужьц1ык1у «беленький».

Сложные прилагательные образуются, как это описывает Ш.Ногма, от сложения двух имен существительных — аслъэн «лев» + гу «сердце» — аслъэныгу «львиное сердце»; от сложения существительного и прилагательного — напэ «лицо» + гуауэ «неприятный» — напэгуауэ «неприятное лицо»; от сложения существительного и глагола — мывэ «камень» + къутэ «ломай» — мывэкъутэ «каменоломный»; от сложения существительного и предлога (следовало бы «послелог») — уасэ «цена» + ншэ «без» (выражает «отсутствие») — уасэншэ «бесценный». Автор приводит и другие способы образования прилагательных с помощью различных суффиксов-частиц типа: хужьц1ык1у-ныт1э «очень беленький», хужьы-фэ «беловатый», плъыжьы-щэ «краснехонький» (или «слишком красный»), сабыр-1уэ «посмирнее» (или «тихо говорящий»), нэхъыф1ы-ж «гораздо лучше».

В параграфе 48 Шора Ногма отмечает, что «число и падежи прилагательных те же, которые показаны для существительных».

В главе четвертой «Начальных правил Кабардинской грамматики» (1843 г.) говорится о количественных числительных — зы «один», т1у «два», пщык1уз «одиннадцать», т1ощ1 «двадцать», т1ощ1рэ зырэ «двадцать один», т1ощ1рэ пщ1ырэ «тридцать», пл1ыщ1 «сорок», щэ «сто» и т.д.; о порядочных числительных — зырызурэ «по одному»; о дробных числительных — ныкъуэ «половина», щанэ «треть», т1урэ ныкъуэрэ «два с половиной»; о собирательных числительных — т1ууэ «двое». Здесь же в §§52-58 дается правописание и склонение числительных.

В главе пятой автор подробно рассматривает, как часть речи, местоимение. Оно, по его изложению, «замещает имя, предмет или качество и в то же время означает отношение сего имени или качества к бытию» --сотхэ «я пишу»; уэ зыщолъагъужьыр псым «ты видишь себя в воде». Шора Ногма пишет о том, что «местоимения имеют три грамматических лица -- сэ «я», дэ «мы»; уэ «ты», фэ «вы»; а (ар) «он», ахэр «они»; он выделяет следующие разряды местоимения: возвратные — зысолъыгъуж «я вижу себя»; притяжательные — си (сэсей) «мой», ди (дэдий) «наш»; фи (фэфей) «ваш», и (ей) «ее», «ею», «свой», я (яй) «их»; относительные — сытхуэдэуэ, сытуэ, дауэ «каковой», хэтей или хэт ейуэ? «чей?»; вопросительные — хэт? «кто?», сыт? «что?», дэтхэнэ? «который?», хэтей? «чей?»; определительные езы, езыр «самый»; выражающие сам по себе — сэр сэрк1э «я сам по себе», дэр дэрк1э «мы сами по себе»; неопределенные — сытык1, зик1 «никакой», псомик1 «всякий», дэтхенэри «каждый». Здесь же даются образцы склонения местоимений.

В главе шестой грамматики Ш.Б. Ногма говорит о части речи «глагол». В глаголе он выделяет следующие разряды: 1. Действительный залог — саудэджэрым цей ещэр «купец продает сукно». По его мнению, от этого разряда образуются а) возратные — щ1алэм зытхьэщ1ыжыр «дитя моется»; б) взаимные — зозауэр «сражаются». 2. Страдательный залог — тхылъыр 1устазым къетхыр «книга пишется учителем». 3. Средний залог — щ1алэр мэжейр «дитя спит». К средним автор относит так называемые начинательные глаголы, которые означают, якобы, известное качество — удзыр гъуэжь мэхъур «трава желтеет». Отдельным параграфом автор выделяет глагольные формы, означающие «заставить быть таким- то» — л1эн «умереть — гъэ-л1эн или иригъэгъэл1эн «умертвить» или «заставить умереть», т.е. каузативные формы; страдательные формы — зэригъеплъын «быть высматриваемым»; взаимно-действенные отношения — зэплъын «смотреть друг на друга»; «действенно- действительные» отношения — зэгъэплъын «заставить смотреть»; глагольные действия, «производимые двумя или многими лицами» — задеплъын «вместе смотреть».

В качестве категорий глагола кабардинского языка Ш.Б. Ногма выделяет время, вид (!) наклонение (?). Время имеет три формы -настоящее, прошедшее и будущее. Вид — неопределенный — сэ шууэ сызык1уэр «я езжу верхом»; сэ шуу сызек1уэщ «я буду ездить верхом»; многократный — ар шууэ зек1уэреящ «он езживал верхом часто»; несовершенный — сызоплъыжыр «я рассматриваю себя»; утвердительный — лъэгъупэн «непременно видеть».

Глаголы разделяются в грамматике на личные — сыщотхъур «я хвалю», ущотхъур «ты хвалишь», щотхъур «(он) хвалит»; безличные — къошхыр «дождит» (идет дождь), мэвыжыр «тает» (снег, лед); сложные -

- сэ ф1ыуэ солъэгъур «я люблю».

По мнению Шоры Бекмурзовича, каждый глагол обладает наклонением, лицом, числом, временем и спряжением. В наклонении различается неопределенное — лъэгъун «видеть», щытхъун «хвалить»; повелительное — бзаджэ умылэжь! «не делай зла!»; изъявительное — зэманым къегъасэр «время учит»; условное

— мыр зэхэсхатэмэ «если бы я это слышал»; сослагательное — абы щыгъом ар ауэ сщ1энт «тогда б я то знал»; возможное — сыдэ1эпыкъущэрэ «дай бог чтоб я помог». В систему наклонений почему-то включаются причастие — дэ1эпыкъур «помогающий» (см. §91) и деепричастие — дэ1эпыкъууэ «помогая» (см. §96).

Спряжению глагола Шора Бекмурзович дает следующее определение: «Перемена окончания времени, числа и лица называется спряжением». Любопытно обратить внимание на то, что в систему спряжения он не включает наклонение. Здесь же автор дает примеры спряжения глагола.

В качестве союзов кабардинского языка в грамматике отмечаются следущие (гл. седьмая): ик1и, -ик1, -и, -мик1 «хотя»; хъуми хъунщ «может быть»; къуэдей «как только»; ар къуэдэйхэуэ «только».

В восьмой главе «Начальных правил Кабардинской грамматики» (1843 г.) Ногма довольно полно рассматривает вопросы наречия. Он дает наречию следующую характеристику: «Наречием выражается качество или обстоятельство другого качества или действия, напр.: куэдуэ ф1ыщ «весьма хорошо», хуэмуэ мак1уэр «тихо идет». Унэр ф1ыуэрэ ягъэуващ. «Дом хорошо поставлен». Дыгъузасэ къешхащ уэшхер. «Вчера шел дождь».

Автор выделяет следующие разряды наречий: качества — ф1ыуэ «изрядно», щэхууэ «тайно», пц1ыуэ «ложно»; времени — абы щыгъуэ «тогда», иджыпсту «сейчас», нобэ «сегодня»; количественные — дабщэ «сколько», зырызуэрэ «однажды», щэрэ «сто раз»;

места — дэтхэнэ щ1ып1эм «в каком месте», мыбык1э «сюда»; подобия, сходства — хуэдэуэ «подобно», ауэщ «так то», «так»; попущения — щ1ып1э-щ1ып1эм «по местам», пак1э-пак1эм «по частям»;

сомнения — армии хунш «может быть»;

отделения — щхьэхуэуэ «особливо», зэмыфэгъууэ «различно».

В девятой главе своей грамматики Ш.Б. Ногма излагает вопрос о превербах и послелогах в кабардинском языке под общим названием «о предлоге». Разумеется в адыгских языках нет предлогов и это подтверждается объяснениями самого автора. Он пишет, что «предлоги (следовало бы «превербы») в кабардинском языке сливаются с глаголами». В качестве примеров приводятся следующие примеры: къыпы-щытщ «напротив стоит», зэбгъэдэ-с-щ «вместе около сидит», уздо-к1о-р «я с тобой еду» (см. §123). Автор дает следующую характеристику самостоятельным кабардинским «предлогам»: «Предлоги отделяемые суть те, которые употребляются при некоторых падежах и поставляются после имен». Таковыми «предлогами» (послелогами) он выделяет следующие: деж, идеж, дежым «к, у, от»; папщ1э «за, чрез, о, об, для, ради, вместо»; к1уэц1 «по, о, об, для, ради».

В десятой главе говориться о междометии, напр.: аа!, хай! алэхь-алэхь!, уэху-уэху! уэей!, ууй (уэуый)!, хьахь!, къыр-къыкъ!, дыдыд! и т.д.

Современные читатели или лингвисты могут найти много такого в «Начальных правилах Кабардинской грамматики» Шоры Бекмурзавича Ногмы, что может вызвать недоумение, но нельзя забывать о том, что автор не был языковедом или филологом, что до него не было почти ничего по грамматике адыгских языков, не было опыта и примера для подражания. Что же касается примеров по русскому языку, то он писал об этом в 1840 г. следующее: «Без сомнения, желание во всем подвести один язык под правила другого заставляет по необходимости делать натяжки, что вероятно встретят в моей грамматике, но каждый должен знать, что это первый опыт, который чтобы усовершенствовать вполне, требует долгого времени».

Исследование вклада Ш.Б. Ногмы в развитие адыгского языкознания хотелось бы завершить словами Г.Ф. Турчанинова, который, на наш взгляд, правильно оценил деятельность «просветителя кабардинского народа»: «... Для полноты и правильной оценки его труда надо учесть то, что Ш. Ногма был в своей области и самоучка и пионер и что ему немало мешала развернуться окружающая его среда, особенно мусульманское духовенство, видевшее в национальной грамоте крамолу, расшатывающую основы магаметанской веры и к тому же лишавшую это духовенство части доходов и полноты морального влияния на народ».

Первым поняв необходимость дальнейшего исторического развития своего народа через просвещение и грамоту, именно Шора Бекмурзович Ногма совершил научный подвиг и завоевал огромную любовь его соотечественников.