ЗАНЯТИЕ ПЛАЦДАРМА И ЗАЛОЖЕНИЕ ФОРТА В УСТЬЕ РЕКИ СОЧИ

Проведение операции по занятию опорного пункта к северу от Константинопольского (Адлерского) мыса было назначено на апрель 1838 года и поручено десантному отряду генерал-майора Симборского.1 Сборным пунктом регулярных войск, вверенных г.-м. Симборскому, явилась крепость Сухум-Кале. Уже первого апреля войска были в сборе. В следующие два дня к имевшимся судам на сухумский рейд прибыли линейные корабли: «Императрица Екатерина 2-я», «Иоанн Златоуст» и «Чесма», а еще через два дня пароход «Колхида». Кроме указанных кораблей в состав десантного флота вошли: фрегат «Бургас», бриг «Меркурий», фрегат «Энос», корвет «Месемврия», транспорт «Ахиола», прибывшие в Сухум-кале несколько раньше. К б апреля к отряду присоединилась Имеретинская, Гурийская и Мингрельская милиция.

С целью подробного ознакомления с рельефом морского берега расположением населенных пунктов и определения предстоящего места высадки десанта Симборский совершил двухдневное рекогносцировочное плавание на пароходе «Колхида» вместе с командующим десантной эскадрой контр-адмиралом Артюковым. В результате были собраны сведения о количестве населения и его готовности к оборонительным действиям и точно было определено место для высадки десанта в устье реки Сочи, на ее левом берегу. Выбор этот был не случайным. Во-первых, благоприятным оказался рельеф этой местности; во-вторых, долина реки Сочи была одним из наиболее населенных и экономически развитых районов побережья, имевшего тесные связи с Турцией и ведшего с ней оживленную торговлю.

В дневнике Белля мы находим красочные описания долины реки Сочи и прилегающих окрестностей. Из аула Гассан-бея, находившегося на возвышенности (г. Виноградная, район современного пансионата «Нева»), в котором Белль жил некоторое время в 1837 году, открывалась великолепная панорама. На северо-западе лежали холмы, покрытые деревьями. Исполинские буковые леса и полоска моря сверкали в ярком золоте солнца. На юго-востоке лежала долина Зутши1 с ее серебряным потоком, ее роскошными пастбищами, ее плодовыми деревьями и аулами. На конусообразный холм (г. Ахун - В.В.), находившийся по ту сторону Зутши, Беллю указали как на границу адыгов или черкесов (Белль не отделял убыхов от черкесов - В.В.) и сказали о том, что в противоположной стороне от Зутши находится холодный источник, сильно насыщенный серой (первое упоминание о мацестинских источниках - В.В.).2

Весной 1838 года, перед высадкой на сочинский берег десанта русских войск, Белль проживал в одном из аулов в долине р. Сочи, в 4-5 км от ее устья, и оставил нам следующее ее описание: «Долина Сочи длиной около 5-6 миль, шириной около мили с привлекательными возвышенностями по обеим сторонам... Через нее извивается широкая речка среди богатых лугов, только что начинающих покрываться дикими красивыми цветами и украшающими ее еще более фруктовыми деревьями: яблонями, грушами, грецкими орехами, причем последние такие стройные, статные, каких я еще никогда не видел. Но больше всего меня поразил холм на западной стороне, который почти на протяжении мили покрыт одним из тех сплошных виноградников, которые я уже несколько раз описывал, а вокруг одиноких деревьев вилась спирально гигантская лоза. Этот виноградник, как и остальные, без всякой загородки и является общим достоянием соседей... В середине долины еще разбросаны четыре больших аула, а несколько других выглядывают из местных холмов, окружающих ее... Вход со стороны берега (моря) хорошо защищен старой стеной, оставшейся от старой крепости... Вся местность представляла собой бесподобную сельскую красоту»1.

Долина реки Сочи, имевшая развитую экономическую базу (обширные сельскохозяйственные угодья, богатые сады и виноградники), являлась важным стратегическим пунктом на всем убыхском побережье от Хосты до Шахе и представляла большой интерес для существования будущего укрепления и поселка. Кроме того, в долине реки Сочи находились резиденции (родовые аулы) двух главных предводителей: Хаджи-Бер-зека, возглавлявшего горных убыхов, и Аубла Али-Ахмета, имевшего влияние на приморские убыхско-абазинские общества. Предполагалось, что склонив их к покорности путем создания на их землях сильного военного укрепления, можно было рассчитывать на успешное развитие мирных торгово-экономических отношений с местным населением.

В 10-12 километрах от устья реки, на месте современного села Пластунка находился большой убыхский аул Му-тыхуасуа, один из родовых аулов многочисленного дворянского рода Берзеков и главная резиденция прославленного предводителя убыхов Хаджи-Берзека Адагва-ипа (Догому-ков, Докум-оку).2 Хаджи-Берзек долгие годы до самой смерти (умер весной 1845 года в возрасте 85 лет) возглавлял почти все военные выступления убыхов против русских войск и грабительские набеги на соседние дальние племена, а в отдельные периоды вставал во главе объединенных сил западнокав-казских горцев. По свидетельству Белля род Берзеков заключал до 400 дворянских семей, каждая из них владела от 5 до 20 крепостными семьями, все мужчины которых были вооружены. Каждый из дворян мог выставить отряд из 150 вооруженных людей.1 Таким образом, только одни Берзеки, в зависимости от которых находилось не более половины горных убыхских обществ, могли одновременно выставить отряд воинов численностью в пять-шесть тысяч человек.

Хаджи-Берзек, в молодости считавшийся самым храбрым воином в Убыхии, до последних дней своей жизни отличался неукротимой энергией, необыкновенной храбростью и в бою всегда находился на самых трудных участках. По свидетельству Белля, хорошо знавшего Хаджи-Берзека, последний имел 18 ранений, а при штурме Гагринского укрепления у него была прострелена грудь. Он отличался необыкновенной пылкостью характера и неподкупностью, был ярым мусульманином и очень усердно исполнял религиозные обряды. «В своей еде он очень воздержан и никогда не пьет крепких напитков, которым так легко предаются жители этой местности, когда сходятся разные люди к вечерней трапезе; он не враг веселья, но я все же много раз замечал, как его приход обуздывал веселье, даже веселье его верных друзей, потому что они все его очень уважают»2.

Хаджи-Берзек был не только опытным военным предводителем, но и энергичным общественным деятелем. Первым поняв, что Россия легко покорит разрозненные запад-нокавказские горские вольные общества, он через год после создания русского укрепления на Сочинском берегу явился одним из самых активных организаторов первого объединенного конгресса причерноморских племен (шапсугов, убыхов, джигетов и медозюев), обитавших в пределах современного большого Сочи, наиболее видные представители которых собрались в начале июля 1839 года в местности Течь близ Адлера (правобережье приустьевой части долины реки Псоу). На этом конгрессе была сделана попытка создать учреждение постоянного судебного трибунала и провести национальную присягу всех племен. Предполагалось все побережье от Туапсе до Гагр разделить на 9 областей, с избранием от каждой 40 старшин, которые в пределах своей области обладали бы полной силой судебной власти, пресекая всякие отношения с русскими, уличая и наказывая изменников, воров и других преступников. Практически это была первая организованная попытка сплочения разрозненных причерноморских вольных обществ в условиях активизировавшейся российской экспансии. И сочинские убыхи, имевшие наиболее дисциплинированную и боеспособную военную организацию во главе с Хаджи-Берзеком, возглавили это движение. Белль, бывший участником конгресса в Гече, пишет о Хаджи-Берзеке: «Хаджи, высокий старик с приятными манерами, с острыми беспокойными серыми глазами, стоявший во главе всех жителей этой части страны, был главным оратором...»1

Белль утверждал, что генерал Раевский, бывший в этот период начальником Черноморской береговой линии, назначил 1000 рублей серебром за голову Хаджи-Берзека. В доказательство этого утверждения к своему дневнику Белль приложил письмо с печатью и подписью Раевского, которое якобы распространялось среди горцев.

Детальное сличение подписи и печати на этом письме с имеющимися в русских архивах образцами показали, что подпись оказалась поддельной, а печать неразборчивая и к штабу Раевского отношения не имеет. Во всяком случае счастье сопутствовало Хаджи-Берзеку, никто из убыхов «не стал покушаться за объявленную награду на голову этого черкесского Вашингтона»2.

Прибрежные убыхские общества имели в значительной степени смешанный этнический состав: наряду с основной массой убыхов здесь проживали адыги (черкесы)-шапсуги, имевшие распространение к северу от Дагомыса, и садзы-джигеты (абазины), смешанно жившие с убыхами в приморской полосе к югу от Сочи. В прибрежной полосе проживало также небольшое число турок, которые вели торговлю с горцами и оказывали на местных жителей значительное влияние в отношении исполнения обрядов магометанской религии.

Наибольшее влияние на приморские убыхские общества оказывал местный владелец князь Аубла Али-Ахмет, аул которого - Сочипсы - был расположен на левобережье приустьевой части долины реки Сочи и протягивался от Ареды, где жил одноименный джигетский род, до современного микрорайона «Заречный». Ф.Ф. Торнау, посетивший Али-Ахме-та в 1837 году, менее чем за год до основания Навагинского укрепления, пишет: «Облагу1 был от Бзыба до Шахе самый значительный владелец и, подобно Гасан-бею Абхазскому (Михаилу Шервашидзе - В.В.), ревностный мусульманин и покровитель турок, имевших в Сочипсах постоянный склад товара. Дом его, окруженный частоколом, стоял на краю селения, расположенного вдоль реки Сочи и закрытого со стороны моря густым лесом. Влияние турок у него в доме и на жителей селения было весьма заметно: намаз творился правильно, в урочные часы, и к молитве призывал мулла...»2

Белль, знавший Али-Ахмета в течение продолжительного времени, приводит нам следующие сведения, видимо более достоверные, характеризующие Али-Ахмета и обстановку в Сочи за несколько дней до высадки десанта русских войск: «В Сочи происходил большой спор по поводу снятия некоторых старинных крестов, из которых три особенно почитаемых. Один висит на дереве, а два другие стоят. Кроме того есть еще много других крестов железных и несколько позолоченных. В общем народ желает, чтобы они были удалены из боязни, что они могут попасть в руки русских, которые вследствие этого могут заявить претензии на эту страну, как исповедующую христианство. Между тем, как вождь Махмет Али-Бей (Аубла Али-Ахмет - В.В.), который пьет слишком много вина, никогда не совершает магометанских молитв и находится под подозрением в желании склонить страну к старой вере, протестует против осквернения, которое совершится удалением старых знаков веры их предков. Он предлагает их защищать там, где они стоят и отдал приказание, чтобы их не трогали»
Еще в 1835 году Торнау, находившийся тогда в Абхазии и еще не посетивший Сочи, сообщает об Али-Ахмете, что «племя Саше ему повинуется, хотя и не во всех случаях; особенно влияние его упало с того времени, как туземцы, неизвестно по какой причине, его стали подозревать в тайных сношениях с русскими...»1

Белль, наблюдавший дискуссию на законодательном конгрессе приморских племен в местечке Гечь в июле 1839 года, сообщает, что Али-Ахмет был почти изгнан с конгресса, так как заявил о необходимости покориться России, видимо опасаясь, что его владения первыми пострадают при возобновлении военных действий. Хаджи-Берзек приложил много усилий, чтобы нейтрализовать возникшие было на конгрессе пораженческие настроения. Видимо Аубла Али-Ахмет был гибким и достаточно прозорливым человеком. Он представлял невозможность сопротивления могущественной России и, не желая разорения своих аулов, в мае 1841 года первым изъявив покорность, вместе со своим племенем Саше вошел в состав джигетского приставства и подчинился владетелю Абхазии Михаилу Шервашидзе. Тем самым Аубла Али-Ахмет противопоставил себя остальным убыхским предводителям.

Такой нам раскрывается приблизительно своеобразная обстановка в долине реки Сочи накануне высадки здесь десанта русских войск. Хаджи-Берзек, уверенный в недоступности своих горных аулов, не проявлял особого беспокойства о месте очередной высадки десанта русских войск; в то же время Аубла Али-Ахмет, стоявший на более гибких позициях, хотя и приготовился к обороне, но видимо не был сторонником крайне ожесточенного сопротивления, опасаясь за сохранность своих прибрежных, родовых владений. Как отмечает Белль, все сопротивление убыхов высадке русского десанта и возведению крепости носило в основном стихийный характер народного выступления за свою независимость.

Чтобы дезориентировать сочинских убыхов в отношении места высадки десанта, Симборский совершил свое разведочное плавание значительно севернее устья реки Сочи, делая остановки в устьях рек: Псахе (Мамайка), Буу (Варда-не), Шахе и в ряде других пунктов вплоть до Пшады. Как выяснилось впоследствии, этот маневр дал свои результаты, так как убыхи, не будучи уверенными в точном месте высадки русских войск, вынуждены были готовиться к обороне и в долине Сочи, и на Мамайке, и в Вардане, и в устье р. Шахе (Субаши), рассредоточив таким образом свои силы на тридцатикилометровом участке побережья. При этом основная часть убыхов собралась на Мамайке, в 5 км к северу от устья Сочи. Именно здесь убыхи считали наиболее вероятной высадку десанта русских войск. Белль, находившийся в это время среди убыхов, в своем дневнике описывает довольно мощное оборонительное укрепление, возведенное поперек устья долины р. Псахе у самого берега моря и состоявшее из восьми брустверов. Каждый из брустверов представлял собой двойной ряд крепких столбов, врытых в землю и плотно переплетенных; пространство между ними было заполнено камнями и землей, а сверху наложены большие деревья, чтобы защищать головы стрелков. Местами были вырыты углубления, чтобы воины могли стоять; перед ними были устроены блоки в виде бруствера с проделанными отверстиями для ружей.1 Штурм с моря такого укрепления мог дорого обойтись русским войскам.

Восьмого апреля войска, собравшиеся в Сухум-Кале, начали загрузку десантных судов, а на следующий день прибыли из Одессы на Сухумский рейд еще три зафрахтованных купеческих корабля для одновременной переброски де^ сантных войск на сочинский берег. К отряду присоединилась милиция абхазского владетеля Михаила Шервашидзе. Де-> сятого апреля из Тамани было доставлено сено для лошадей и скота, предназначенного для питания отряда после высадки на берег, так как нельзя было рассчитывать на продовольствие на месте будущего плацдарма. У горцев было твердое правило: никогда не вступать в коммерческие сделки с неприятелем.

Весь день одиннадцатого апреля был занят посадкой десантного отряда на суда. Только в двенадцать часов ночи суда снялись с якоря и при попутном ветре двинулись из Сухумской бухты к северу.

В состав десантного отряда Симборского входили следующие войсковые части: два батальона Мингрельского егерского полка, три батальона Эриванского карабинерного полка, первая рота Кавказского саперного батальона, горная батарея, а также Абхазская, Имеретинская, Гурийская и Мингрельская милиция.

Двенадцатого апреля эскадра достигла Константинов-ского (Адлерского) мыса, но из-за отсутствия ветра была вынуждена оставаться здесь до следующего утра.

Ранним утром тринадцатого числа эскадра продолжила свое плавание и в три часа дня встала на якорь против устья реки Сочи, выстроившись в боевой порядок в полукилометре от берега. Немедленно началась посадка первой части десанта на гребные суда, сгруппировавшиеся за флагманским кораблем.

В это время на берегу происходило усиленное передвижение большого числа (до пяти тысяч) пеших и конных убыхов, в ожидании штурма заполнивших все удобные для обороны береговые позиции. Весь берег был усеян завалами низменной части устья реки Сочи вдоль моря (по свидетельству Белля) проходила полуразрушенная стена старой крепости, дополнительно также укрепленная завалами. Все население, способное носить оружие, спешно собралось из ближайших окрестностей к устью реки Сочи. Убыхи, занявшие оборону в устье р. Псахе (Мамайка), заметив, что корабли эскадры выстраиваются в боевой порядок, предшествующий высадке десанта и помня маневр, совершенный русскими войсками на Адлерском мысу, когда десант был высажен севернее места бомбардировки, не решились сразу бросить свои позиции. И лишь при виде начавшегося штурма в сторону Сочи спешно отправился отряд молодых убыхов, прибывший туда через час, когда плацдарм на берегу уже был занят русскими войсками.

К началу высадки десанта убыхи вывезли вглубь долины р. Сочи и в соседние долины из приморских аулов всех женщин, детей и стариков с домашним скарбом, скот угнали в горы. Белль пишет, что эвакуация началась за несколько дней до высадки десанта и не только из устья р. Сочи, но и из других приморских пунктов, где ожидалось нападение. По свидетельству того же Белля, среди убыхов царил высокий боевой дух, они были уверены в неприступности своих гор, считали свою страну настолько труднопроходимой, что не боялись попытки внедрения в нее 100000 русских войск.Однако они очень опасались устройства на берегу русских военных фортов, которые могли отрезать Убыхию от Турции.

В три с половиной часа дня был отдан сигнал открыть огонь с военных судов по береговым завалам, усеянным убы-хами. Большинство завалов на месте предстоявшей высадки были разрушены мощным артиллерийским огнем морских орудий. Находившиеся за ними убыхи после первых же метких выстрелов начали отступать вглубь долины реки Сочи. Под прикрытием орудийного огня в четыре часа дня первая часть десантных войск в количестве 1600 человек была уже на берегу и сходу устремилась на плоскую высоту (где сейчас находятся маяк и церковь), находившуюся справа от места высадки и являвшуюся окончанием широкой тер-расовидной поверхности, тянувшейся к югу до 3 км и лишь в одном месте, в полуверсте от места высадки, прорезанной оврагом. Это был турецкий овраг, ныне почти полностью засыпанный; в устье Турецкого оврага сейчас находится большой концертный зал.

Несмотря на отчаянное сопротивление убыхов, собравшихся во множестве в этом пункте, часть этой плоской вершины и ее склон к реке Сочи были быстро заняты русскими войсками.

Убыхи, разогнанные с берега артиллерийским огнем и отхлынувшие вглубь долины и за Турецкий овраг, начали приходить в себя. Подошли новые подкрепления из ближайших аулов. В это же время подоспел отряд молодых убыхов с Мамайки. Новые толпы убыхов спустились с ближайшей горы (ныне г. Батарейка), где было родовое кладбище и священная роща местного владетеля - князя Аубла Али-Ахме-та, и здесь же на огромном старом дубе висел жертвенный крест - один из свидетелей господства христианства на побережье в средние века. Именно при движении в этом направлении десантные войска встретили наиболее яростное сопротивление, так как, по свидетельству Белля, Аубла Али-Ах-мет приказал до конца защищать «святое место».

Под стремительным напором усилившихся убыхов Абхазская милиция, занявшая было «маячную» плоскую горку вблизи берегового обрыва, была отброшена и скатилась к устью реки. Однако третья карабинерная рота Мингрельского егерского полка удержала здесь свои позиции, успела поднять сюда одно горное орудие и не позволила убыхам продолжать наступление. Седьмая и восьмая егерские роты выдвинулись вперед и вверх по пологому склону возвышенности в направлении к подножию горы Батарейка (до места нынешнего дворца пионеров), вели сильную перестрелку с убыхами, засевшими по всему залесенному приморскому склону горы Батарейки. Здесь же в егерских цепях находилась Гурийская и Имеретинская милиция. Общее командование цепями, двигавшимися в этом направлении, осуществлял капитан Плац-Бек Кокум.

Левый фланг наступающих войск, проходивший вдоль русла реки Сочи, прикрывался девятой егерской ротой. В этот момент второй батальон Мингрельского егерского полка только что высадился на берег со второй частью десанта, состоявшего из полутора тысяч человек, и выстраивался в боевую колонну.

Видя трудное положение войск правого фланга, едва удерживавших занятые позиции от яростных атак и сильного обстрела со стороны убыхов, генерал-майор Симборс-кий, находившийся уже на берегу, немедленно отправил в бой две роты второго батальона и взвод горной артиллерии, а вслед за ними и остальные две роты этого батальона.

Однако, несмотря на подоспевшую помощь, третья карабинерная рота была несколько оттеснена от подножия горы Батарейки, при этом вынужденно было оставлено одно горное орудие, застрявшее между деревьями и попавшее в руки убыхов. Находившийся при орудии офицер морской артиллерии Змиев и несколько солдат, обслуживавших орудие, с геройским самоотвержением отстаивали орудие, но убыхи огромной толпой накинулись на них и всех изрубили.

Для завершения занятия всей плоской поверхности тер-расовидной возвышенности, на которой были разбросаны белые домики аула князя Аубла Али-Ахмета, Симборский отправил еще две роты Эриванского карабинерного полка с двумя легкими орудиями. Все дальнейшие атаки убыхов во всех направлениях были отбиты. Войска расположились бивуаком на занятой территории, выдвинув сторожевые охранения со стороны реки Сочи, подножия горы Батарейки и Турецкого оврага. Все боевые действия этого дня длились три часа. Потери русских войск составили: убитыми - 1 офицер и 30 рядовых, ранеными - 5 офицеров и 172 рядовых. Все убитые были похоронены в одной братской могиле на левом берегу реки Сочи, на месте современного южного сквера, зажатого в треугольнике между Курортным проспектом, началом ул. Горького и гостиницей «Москва», напротив бывшей аптеки Лордкипанидзе.1

14 апреля на корабле «Иоанн Златоуст» наиболее тяжело раненые солдаты и офицеры в количестве 115 человек были направлены в Бомборский (близ с. Лыхны) госпиталь. В числе раненых офицеров были лейтенант Хомутов, лейтенант Ключников, юнкера Фролов, Мартин и унтер-офицер Саблин.

У убыхов потери в этом бою были гораздо больше. В силу существовавших у горцев неписанных воинских законов они не оставляли противнику своих убитых, вынося их тела с поля боя, чтобы передать родственникам для погребения в родной земле. И в этом бою, только из-за стремительности продвижения русских войск, убыхи не успели вынести всех погибших, оставив на месте 20 убитых. В плен попало три раненых убыха, из которых двое вскоре умерли от ран.

На рассвете следующего дня вершины ближайших возвышенностей по обе стороны долины реки Сочи были вновь усеяны вооруженными убыхами. Толпы пеших и конных горцев двигались по правому водораздельному хребту (г. Виноградная) со стороны Мамайки, спускаясь к устью р. Сочи и сосредоточиваясь на правобережной пологой клинообразной возвышенности (район современного парка и санатория «Ривьера»). Это прибывали многочисленные убыхские отряды, занимавшие оборону в устье реки Псахе (Мамайка), где они ожидали в полной уверенности высадки десанта русских войск.

Весь этот день десантный отряд располагался на занятых 13 апреля позициях и расчищал от леса как захваченный плацдарм, так и прилегающие участки на с клоне горы Батарейка, вдоль левого берега реки Сочи и на левом склоне долины, где скрывались убыхи, имевшие возможность прямого обстрела расположившихся на ровном незащищенном месте русских войск. Одновременно команды солдат-рубщиков начали заготовку лесоматериалов для строительства укрепления.

Убыхи продолжали беспокоить стрелковые цепи, подковой развернувшиеся вокруг занятого плацдарма, и нападать на резервные охранения, выдвинутые за пределы лагеря для защиты солдат-рубщиков.

С десантных кораблей шла ускоренная выгрузка материалов и продовольствия, но усилившееся волнение моря уже в полдень прервало связь между лагерем десантных войск и кораблями эскадры.

Пятнадцатого апреля войска продолжали очищать ближайшие окрестности от леса, колючек и лиан, служивших убыхам отличной засадой; началась раскорчевка на уже определенной для постройки форта территории. Весь этот день, убыхи, занимавшие соседние возвышенности, вели перестрелку с русскими цепями, постепенно расширявшими плацдарм и вместе с командой рубщиков очищавшими окрестности от засад. В результате, к шестнадцатому апреля убыхи были оттеснены от лагеря десантного отряда на расстояние до двух выстрелов, что позволяло широко развернуть саперам работы по возведению форта. В первой половине дня шестнадцатого апреля в лагерь прибыл посланник от князя Аубла Али-Ахмета с просьбой выдать жителям аула Сочипсы тела их убитых родственников и обменять пленных. Дав на это согласие, Симборский попросил посланника передать Аубла Али-Ахмету приглашение приехать самому в русский лагерь для переговоров и получения письменного условия о принесении местными племенами покорности России. Однако полученные во время беседы с посланником ответы и сведения не давали на это большой надежды. Было лишь выяснено, что убыхи понесли большой урон убитыми и ранеными в первый день сражения при захвате русскими войсками плацдарма. Посланник сообщил также, что предводители и старшины ближних и дальних обществ собираются на большое военное совещание для выработки плана дальнейших совместных действий.

Семнадцатого апреля русский лагерь посетил известный своей доблестью Керантух Берзек, племянник предводителя убыхов Хаджи-Берзека. Керантух Берзек прибыл от общества убыхов, проживавших в 10-15 км от моря в расширении долины реки Сочи, где сейчас находится с. Пластунка. Цель его приезда была та же, что и у посланника Аубла Али-Ахмета - он просил выдать тела убитых в бою убыхов их родственникам.