Адыги - Новости Адыгеи, история, культура и традиции » Диаспора » Иордания » Репатриация адыгов на историческую родину: проблемы и перспективы

Репатриация адыгов на историческую родину: проблемы и перспективы

Репатриация адыгов на историческую родину: проблемы и перспективы
Иордания
zara
Фото: Адыги.RU
22:28, 22 август 2019
10 204
0
Процесс репатриации началась еще в период первой волны мухаджирства. Уже с 60—70-х гг. XIX в. горцы-мухаджиры поняли, что обманулись в своих ожиданиях, пытались вернуться на родину и подавали многочисленные прошения в российское посольство и консульства в Османской империи. Однако царское правительство было против репатриации эмигрантов, и чиновникам российской консульской службы было дано указание «безусловно отказывать в пометке паспортов уроженцам Кавказского края, перешедшим в турецкое подданство и желающим возвратиться на родину» (174, с. 14). Кроме того, многие мухаджиры теряли российское подданство из-за незнания действовавших тогда законов. Архивные документы изобилуют свидетельствами, что в Турции по приезде у переселенцев отбирались российские паспорта и заменялись турецкими без их согласия (12, д. 589, л. 32 об.).
Процесс репатриации началась еще в период первой волны мухаджирства. Уже с 60—70-х гг. XIX в. горцы-мухаджиры поняли, что обманулись в своих ожиданиях, пытались вернуться на родину и подавали многочисленные прошения в российское посольство и консульства в Османской империи. Однако царское правительство было против репатриации эмигрантов, и чиновникам российской консульской службы было дано указание «безусловно отказывать в пометке паспортов уроженцам Кавказского края, перешедшим в турецкое подданство и желающим возвратиться на родину» (174, с. 14). Кроме того, многие мухаджиры теряли российское подданство из-за незнания действовавших тогда законов. Архивные документы изобилуют свидетельствами, что в Турции по приезде у переселенцев отбирались российские паспорта и заменялись турецкими без их согласия (12, д. 589, л. 32 об.). Фонды архива Кабардино-Балкарской Республики содержат материалы 1905—1906 гг. о случаях отказа жителей Нальчикского округа, из числа подавших ранее заявление на эмиграцию, переселяться в Турцию. Свое нежелание уезжать они объясняли «сложившимися семейными и имущественными обстоятельствами» (12, д. 696, т. 1, л. 20). Тех, кому в 90-х гг. XIX в. удавалось самовольно возвратиться на Северный Кавказ, отправляли «с первым отходящим этапом в распоряжение военного губернатора Карской области для обратного водворения в Турцию» (12, д. 331, л. 44). Тому, кому все-таки удавалось получить разрешение на возвращение, надлежало представить начальнику Терской области так называемый «общественный приговор» жителей селения, из которого был родом репатриант, о том, что они согласны принять его в свою среду и дать поручительство за него. Далее репатриант получал проходное свидетельство до Владикавказа, где этим вопросом занимались местные власти (12, д. 194, л. 94; д. 693, л. 33). Одновременно продолжало действовать распоряжение об обратной высылке всех возвратившихся из Османской империи переселенцев, что делало репатриацию на историческую родину весьма затруднительной.

Перед теми, кому не удалось вернуться, встал вопрос о налаживании связей со своими родственниками и соотечественниками, оставшимися на Северном Кавказе. Несмотря на все административные препоны, связь между ними не прерывалась. Контакты регулировались через российские консульства в Османской империи и канцелярию начальника Терской области. Кроме того, сохранялась возможность посещать родственников, оставшихся на родине, сроком от трех до шести месяцев (12, д. 331, л. 55). Для этого опять же было необходимо представить в канцелярию начальника Терской области «общественный приговор» жителей села о том, что они согласны на поездку данного человека в Османскую империю (13, д. 48, л. 6; д. 51, л. 15). Также он должен был иметь поручителя в том, что вернется обратно (11, д. 564, л. 8 об.). Таким образом, несмотря на существование формальной возможности вернуться на родину и посещать родственников, оставшихся в Турции, собрать все необходимые документы было довольно проблематично, и даже наличие всех требуемых бумаг не гарантировало положительного решения вопроса.

Как уже отмечалось, единицам все-таки удавалось возвратиться на родину, и некоторые из них открывали национальные школы, издавали учебники и привозили те, что были напечатаны в Турции (13, д. 48, л. 6), т.е. всячески поддерживали взаимные контакты. Однако со временем делать это стало довольно сложно, а со второй половины 30-х гг. XX в. подобного рода связи вообше были полностью прекращены и запрещены. Долгие годы правительство СССР отказывало зарубежным «черкесам» не только в репатриации, мотивируя это нехваткой земель на Северном Кавказе, но и в посещении своей родины даже в качестве туристов. В конце 60-х гг. XX в. «черкесы» продолжали посылать письма с просьбой разрешить им вернуться и возлагали большую надежду на помощь советского правительства (14, д. 13, л. 18).

С конца 50-х гг. XX в. среди черкесской молодежи Сирии и Иордании начала распространяться идея вступления в коммунистическую партию (в Сирии она была основана в 1924 г., а в Иордании - в 1951 г.). Среди нынешних представителей диаспоры бытует мнение, что основной причиной этого был не интерес к коммунизму как к идеологии, а возможность налаживания связей со своими соотечественниками на Кавказе или же возвращения на историческую родину. Кроме того, принадлежность к компартии давала единственную возможность получать какую-либо информацию о событиях на исторической родине (17, с. 18; 24, д. 2).

До середины 50-х гг. XX в. никаких специальных органов, занимавшихся вопросами связей с зарубежными соотечественниками и вопросами репатриации, не существовало. Это объяснялось политикой «железного занавеса» и полным запретом на контакты. Лишь в 1957 г., в годы «оттепели», в Москве был создан новый государственный орган — Комитет по культурным связям с соотечественниками за рубежом. В декабре 1966 г. по инициативе ЦК КПСС был образован Благотворительный фонд (ныне ассоциация) «Родина» с центром в Москве. Спустя всего лишь несколько лет были открыты филиалы фонда на Украине, в Белоруссии, Армении, Азербайджане, Казахстане, Узбекистане, Грузии и Кабардино-Балкарии. В конце 80-х гг. XX в. стало функционировать его отделение в Республике Адыгея; в 1990 г. — в Северной Осетии, через год — в Дагестане (ассоциация «Ватан»)5. Сейчас из северокавказских филиалов ассоциации «Родина» относительно активно функционирует кабардино-балкарское отделение.

По линии ассоциации зарубежные адыги (черкесы) получали аудио- и видеоматериалы о Северном Кавказе, книги, газеты и журналы, происходил обмен делегациями. Несмотря на то что их число было ограниченным, а состав делегаций утверждался высшими государственными инстанциями, все же это позволяло постепенно восполнять пробел в знаниях зарубежных черкесов о своей исторической родине. В 1969 г. Кабардино-Балкарскую АССР посетил с визитом секретарь амманского Кабардино-черкесского общества (ныне ЧБА) Джа-удат Хатиб Шупаш. Обратно в Иорданию он «повез 6 бутылок минеральной воды "Нальчик", кукурузу, подсолнечные шляпки и 2 кг земли Кабардино-Балкарии» (14, д. 47, л. 24).

Создание комитета по культурным связям с соотечественниками за рубежом стало настоящим прорывом в установлении и укреплении контактов диаспоры со своей исторической родиной.

Первым председателем Кабардино-балкарского отделения советского Комитета по культурным связям с соотечественниками за рубежом был профессор К.Н. Керефов. В 1987 г. его сменил профессор В.К. Тлас-танов. С 1994 по 2001 гг. пост председателя занимал выпускник физико-математического факультета Кабардино-Балкарского госпединститута, философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова и факультета журналистики высшей партийной школы при ЦК КПСС К.К. Эфендиев (21, д. 1).

С первых лет своей работы ассоциация «Родина» оказывала посильную помощь репатриантам в оформлении необходимых документов и приобретении жилья. Устав ассоциации 2000 г. декларировал в качестве первоочередных задач сотрудничество с соотечественниками и их объединениями на основе исторической, языковой, культурной, религиозной и иной общности, а также поддержка соотечественников в области провозглашенных международными пактами прав и свобод человека и гражданина. Для достижения вышеуказанных целей ассоциация приним&ча участие в разработке и осуществлении мероприятий в области получения зарубежными соотечественниками образования в учебных заведениях России. Другими направлениями работы ассоциации «Родина» была информационно-аналитическая и издательская деятельность6.

Характеристику деятельности ассоциации давали сами зарубежные соотечественники в своих письмах и воспоминаниях: «Нам очень приятно, что Кабардино-Балкарское отделение советского Комитета и наше Благотворительное общество защищают одни интересы — ведут работу по укреплению мира и дружбы между нашими народами» (Уасфи Мирза, один из лидеров ЧБА в Аммане, 1970 г.); «Считаем большим счастьем, что к нам в Сирию приезжают наши братья и сестры — представители земли отцов, рассказывают много интересного и полезного о вашей стране. Мы раньше и не мечтали о том, чтобы видеть и слушать друг друга» (Абдин Паритов, руководитель ЧБА в Дамаске, 1970 г.) (14, д. 3, л. 3—4). Вполне возможно, что перевод этих писем прошел через редакцию членов комитета и приобрел официозный оттенок. Однако, эти высказывания отражают настроения, характерные в то время для черкесских обшин, которые действительно получили возможность, пусть на сугубо официальном и идеологически выдержанном уровне, заново узнавать свою историческую родину.
Еще с конца 80-х гг. XX в. в Нальчике начали издаваться учебники кабардинского языка для начинающих и тысячами отправляться в общины Турции, Сирии и Иордании. Это же касается литературных журналов, таких как «Ошхамахо» («Эльбрус»), «Нур» («Свет») на кабардинском и балкарском языках, а также многочисленных аудио- и видеоматериалов. Ежегодно в страны компактного проживания черкесов-адыгов посылалось до пяти делегаций из республик Северного Кавказа (см. подробнее: 14, 15). Хотя в последние годы из-за отсутствия финансирования возможности отправки делегаций в страны компактного проживания черкесов диаспоры ограничены.

По инициативе кабардино-балкарского отделения ассоциации «Родина» с 1989 г. два раза в неделю велось радиовещание на страны Ближнего Востока. Также необходимо отметить, что в то время ежегодно в среднем 30 студентов поступали на технические факультеты университетов Адыгеи и Кабардино-Балкарии. В меньших масштабах практика обмена студентами сохранилась до сих пор. Как отмечали в своих отчетах работники кабардино-балкарского отделения, адыги (черкесы) надеялись, что «советское правительство проявит внимание к адыгам, проживающим в Сирии и Иордании, и даст разрешение на возвращение на свою родину» (14, д. 13, л. 18).

В конце 80-х — начале 90-х гг. XX в. в диаспоре возросло стремление вернуться на историческую родину. Наблюдая за переменами, происходившими в СССР и России в то время, многие надеялись на облегчение процедуры репатриации. В Кабардино-Балкарию, Абхазию и другие республики приезжали как отдельные семьи, так и целые группы переселенцев из числа «черкесов» диаспоры. Однако подавляющее число репатриантов того периода вернулось обратно (24, д. 1, 2). Недостаточная четкость и разработанность законодательной базы и общая нестабильность в регионе не позволили им остаться. В годы перестройки возникли благоприятные условия для налаживания контактов с диаспорой.

Появились общественные организации, национальные движения республик Северного Кавказа, которые выступали в защиту прав соотечественников, желавших вернуться на родину. Вопрос о репатриации обсуждался на заседаниях организации Адыгэ хасэ и на съезде Ассамблеи горских народов Кавказа, созванной в октябре 1990 г. в Нальчике. В начале 1989 г. на имя генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева пришло обращение черкесской общины Сирии с просьбой «о предоставлении права на репатриацию и получение советского гражданства 234 семьям», которое было приурочено к пленуму ЦК КПСС по межнациональным вопросам (291, с. 42—46)7. Однако в декабре 1990 г. Черкесская благотворительная ассоциация получила из посольства СССР в Сирии официальный ответ, в котором было заявлено, что «Советский Союз не имеет возможности принять северокавказцев и их просьба будет рассматриваться в дальнейшем» (195, с. 130).

Законодательная база для осуществления репатриации достаточно сложна и запутана. В 1991 г. вышел Закон «О гражданстве Российской Федерации», по которому гражданство РФ определялось на основании «законодательства РФ и республик в составе РФ, международных договоров РФ, бывшего СССР или существовавшего до 7 ноября (25 октября) 1917 года Российского государства» (330, гл. II, ст. 12, п. 2). 10 июня 1997 г. в Республике Адыгея вышел закон «О репатриантах», который явился базой для возвращения на историческую родину адыгов из Косово в 1998 г. Данный закон определил права и обязанности репатриантов, в частности «право на сохранение своего родного языка, культуры и традиций; право на восстановление адыгской фамилии, имени и отчества; право принимать участие в культурной жизни Республики Адыгея; право на получение образования; право на работу по специальности; право на свободу передвижения и выбора места жительства на территории Республики Адыгея; право получать на территории Республики Адыгея правовую защиту со стороны органов государственной власти; право владеть движимым и недвижимым имуществом на территории Республики Адыгея» и др. Со своей стороны, репатриант обязан соблюдать законы Российской Федерации и Республики Адыгея и с уважением относиться к обычаям и традициям страны (81, с. 45—46). Российское законодательство и сегодня продолжает ставить препоны массовому возвращению потомков северокавказских мухаджиров на историческую родину. Согласно Федеральному закону «О государственной политике Российской Федерации в отношении соотечественников за рубежом» № 99-ФЗ от 1 июня 1999 г. (статья 11), «подданные Российского государства, оказавшиеся за пределами и лишенные гражданства РСФСР или утратившие его без их свободного добровольного волеизъявления, и их потомки по прямой нисходящей линии приобретают гражданство Российской Федерации в порядке регистрации» (298, 01.06.1999, с. 4—6). Новый закон «О гражданстве Российской Федерации» № 63-Ф3 от 31 мая 2002 г. ужесточил процедуру получения российского гражданства и возвращения потомков мухаджиров на Северный Кавказ на постоянное жительство. Теперь, чтобы получить гражданство, необходимо прожить на территории Российской Федерации со дня получения вида на жительство и до дня обращения с просьбой о гражданстве РФ непрерывно пять лет, а также владеть русским языком (ст. 13). Новым законом отменяются предыдущие положения, в частности указанная выше статья 11 Федерального закона от 24 мая 1999 г. «О государственной политике Российской Федерации в отношении соотечественников за рубежом».

В 1998 г. случился первый прецедент официального возвращения зарубежных адыгов на историческую родину. В Адыгею прибыло около 35 семей косовских адыгов. Мы подробнее остановимся на описании данного события, поскольку на сегодняшний день это пока единственный пример репатриации не отдельных семей, а целой группы черкесов-адыгов из одного государства. Данный политический акт имел свою предысторию.

В 1992 г. Слободан Милошевич принял решение создать Союзную Республику Югославию в составе Сербии и Черногории. Автономный край Косово, большинство населения которого составляли албанцы, потерял культурную и экономическую самостоятельность. На все требования стран Запада пойти на переговоры с албанцами С. Милошевич отвечал отказом. В результате в 1998 г. активизировала свою деятельность Освободительная армия Косово (OAK) и началась война. Черкесская (адыгская) община ощутила на себе все тяготы этого противостояния. Несмотря на то, что отношения между адыгами и сербами складывались мирно, с началом конфликта сербы стали недоверчиво относиться к своим соседям-адыгам из-за того, что те были мусульманами. В свою очередь, албанцы их стали притеснять, поскольку адыгская община всегда была лояльна к сербским властям8. В результате черкесы-адыги (черкесы) оказались между двух огней. Выход из сложившегося положения многие видели в эмиграции в Турцию или на Запад или в репатриации на историческую родину — на Северный Кавказ.

Впервые эта идея прозвучала в 1991 г. в Нальчике на первом съезде Международной черкесской ассоциации из уст адыга из Югославии Адама Цея. Он говорил о том, что адыгов в Югославии осталось так мало, что существует опасность забвения ими своих культурных ценностей, потери языка и этнической самобытности (103, с. 45). В работе этого съезда участвовали и выступали тогдашние президент Республики Адыгея А.А. Джаримов и президент Кабардино-Балкарской Республики В.М. Коков, которые были обеспокоены этим вопросом. В работе второго конгресса, прошедшего в Майкопе в I993 г., от югославских адыгов участвовали Ришад Абази и Магометалий Цей. Они снова поставили вопрос о репатриации югославских адыгов (295, вып. 53, 1993, с. 2-8).

С этого момента под патронажем президента Адыгеи началась подготовка и сбор всех необходимых документов, направлялись письма и запросы в вышестоящие инстанции с просьбой содействовать возвращению адыгов на историческую родину. В Югославию был отправлен представитель А.А. Джаримова — Р. Дауров, который должен был разобраться в ситуации на месте (103, с. 48). В его отчете были освещены основные причины, побудившие косовских адыгов бросить насиженные места и уехать на Северный Кавказ. Как наиболее существенная выделялась их малочисленность. В Косово в населенных пунктах Донья Стаповце, Милоши-во, Приштина проживало 30 адыгских семей, которые составляли этническое меньшинство среди албанского населения. Такое положение в мирное время грозило им полной ассимиляцией, потерей своей идентичности, а в условиях вооруженного конфликта — физическим истреблением. Выход они видели в переезде.

В то же самое время в Адыгее проводилась активная работа по поиску земли для будущего поселения косовских переселенцев, а также опрос общественного мнения по данной проблемы. Очень важно было выяснить отношение населения республики к возможности репатриации соотечественников из-за рубежа. Как оказалось, с этим проблем не возникло. Все слои общества разных национальностей в целом положительно отнеслись к данной инициативе. Была создана особая комиссия при президенте А.А. Джаримове, которой поручили заниматься исключительно вопросом репатриации. В ее состав вошли: Н.В. Авдиенко — заместитель премьер-министра Республики Адыгея; А.Т. Керашев — министр печати, информации и общественно-политического прогнозирования Республики Адыгея; Г.К. Чемсо — первый заместитель министра печати, информации и общественно-политического прогнозирования; П.А. Шевоцуков — постоянный представитель Адыгеи при Президенте РФ и многие другие (103, с. 99).

Несмотря на множество трудностей, руководство Адыгеи продолжало делать все необходимое для возвращения потомков мухаджиров. Был организован специальный фонд переселенцев, куда направляли материальную помощь адыги (черкесы), абазины и абхазы со всего мира (103, с. 302). Однако часть косовских адыгов все же опасалась возвращаться на историческую родину. В Косово они занимались сельским хозяйством, содержали богатые фермы, и старшее поколение уже не было готово рисковать и начинать все сначала. Смешанные же семьи вообще уезжать не собирались.

Во время работы четвертого конгресса МЧА, который проходил в Краснодаре в 1998 г., тогдашний президент Адыгеи А.А. Джаримов выступил с сообщением по проблемам репатриации (301, с. 7). Оно вызвало одобрительную реакцию у большинства участников, многие нашли это дело особенно важным не только для адыгской общины в Косово, но и для Российского государства.

1 августа 1998 г. в Майкоп прибыла первая группа репатриантов (93 человека). По указу А.А. Джаримова этот день был объявлен Днем репатриантов. Через 10 месяцев в мае 1999 г. в Адыгею приехала вторая группа в количестве 24 человек, ранее проживавших в При-штине и Липьян. Вскоре вернулось еще 53 соотечественника из Косово. Всего в 1998—1999 гг. из Косово в Адыгею возвратилось 174 человека (38 семей) (103, с. 171-179).

Расселением и созданием условий для их скорейшей адаптации занимались Благотворительный фонд по связям с диаспорой «Самгьур» и Дом адаптации репатриантов Республики Адыгея (20, д. 4). Пока строился аул, землю для которого и название Мафехъабль (адыг. «Аул счастья») выбрали сами репатрианты, их поселили в детских садах и частных домах. Деньги на строительство домов были выделены из федерального бюджета. Были выделены участки под застройку и 150 га пашни для организации фермерских хозяйств (103, с. 267). В 2003 г. возобновилось строительство домов в Мафехъабле, прерванное из-за нехватки финансирования.

Население республики оказывало посильную помощь соотечественникам в их адаптации к новой для них среде. Незнание русского языка и обшая растерянность еще долго давали о себе знать. Для репатриантов по линии различных общественных организаций открывались курсы по изучению языка, освоению необходимых специальностей, детей устраивали в детские сады и школы. Некоторые репатрианты открывали свой бизнес, внося вклад в экономику своей новой родины. В 2005 г. министерство труда и социального развития Адыгеи подготовило пакет документов для внесения аула Мафехъабль в реестр населенных пунктов республики; параллельно шла подготовка к приватизации 24 домовладений аула (326).

Однако не обошлось без инцидентов. Коттеджи переселенцев, их сбережения, которые они получили от продажи своих хозяйств, привлекали внимание преступных групп. Некоторые репатрианты были ограблены, их запугивали, в результате чего часть переселенцев вернулась обратно в Косово или же уехала в Турцию к своим родственникам. Это очень осложнило отношения между репатриантами и местным населением. Первые стали меньше контактировать со своими соседями и с недоверием относиться ко всем незнакомцам, приближавшимся к их аулу (20, д. 3). Некоторые семьи так и не смогли адаптироваться и были вынуждены вернуться в Югославию. Тем не менее, несмотря на эти трудности, жизнь в Мафехъабле продолжается: играются свадьбы, рождаются дети и постепенно все входит в нормальное русло.
На сегодняшний день это пока единственный случай многочисленного возвращения зарубежных черкесов на Северный Кавказ. Ужесточение процедуры репатриации и получения российского гражданства сильно беспокоит адыгов диаспоры.

Судя по материалам проведенных нами опросов, респондентов главным образом интересовал вопрос о получении двойного гражданства (российского при сохранении иорданского), нежели о возможности репатриации. Они отмечали отсутствие устойчивой и развитой законодательной базы, способной обеспечить решение этих задач. «Черкесам сложно получить гражданство, перед ними стоят препоны законодательного характера, и российские власти препятствуют этому» (Й.К., 22 года). «Нам трудно получить российское гражданство, к тому же отсутствует закон, облегчающий этот процесс. Это вызывает негативные последствия для потомков черкесских мухаджиров» (П.К., 23 года) (25, вопр. 59—61).

На сегодняшний день проблема репатриации не стоит так остро, как раньше, поскольку желающих действительно вернуться не так много, как в конце 80-х - начале 90-х гг. XX в. Исходя из наших опросов, проведенных в Иордании в 2002 г., 42,6% анкетируемых в перспективе хотели бы вернуться, но насколько это реально, покажет время.

Идею репатриации поддерживают в основном молодые люди в возрасте до 25 лет, которые более мобильны и эмоциональны. Респонденты в возрасте 40— 60 лет также поддерживают эту идею, хотя и в меньшей степени. Респонденты в возрасте от 25 до 40 лет и те, кому уже за 60 лет, не особенно разделяют идею возвращения на историческую родину, так как первые связывают свое будущее с Иорданией, а вторым уже тяжело оставить все и вернуться. Это подтверждается анализом анкет. Не так много тех, кто хочет получить российское гражданство, таким образом, вопрос гражданства не столь актуальна. Если же возникает проблема выбора второго гражданства, то в подавляющем большинстве случаев выбирают гражданство США, процент же тех, кто уже вернулся на Северный Кавказ, совсем невысок.

Многих останавливает криминогенная обстановка и экономическая нестабильность, старшее поколение опасается за безопасность своих детей. Вот лишь небольшой перечень характерных ответов на вопрос «Почему вы не хотите вернуться?»: «Это незнакомый для нас мир», «я там чувствую себя чужим», «жать оставить все то, что нажито в Иордании», «я не хочу покидать землю ислама и уезжать на землю кяфиров», «Иордания — это моя родина» (25, вопр. 60).

Не на последнем месте стоит проблема адаптации к северокавказскому, а шире - российскому обществу, которое представляет иную систему взглядов, поведенческих норм и установок. Репатрианты ясно представляют, что им придется столкнуться с языковым барьером, трудностями в обустройстве и поиске работы. Однако не каждый из них готов к тому, что их представления о своей исторической родине не совпадут с реальной действительностью. Вот, что рассказал нам репатриант из Турции, который вернулся в Кабардино-Балкарию в 1992 г.: «То [о Кавказе], о чем нам рассказывали деды и отцы - это то, что они видели в те [далекие] времена, и мы [Кавказ] так себе и представляли. Когда мы приехали сюда, то ничего этого не нашли. Сказать, что не понравилось, это не то слово. Мы всегда равнялись на тех, кто на родине. Это было сильное разочарование. Каждый понимает причины этого по-разному. Причина — не только религия. Когда мы говорим о религии, мы говорим о том, что в целом изменилось в народе. Они потеряли такие качества, как человечность и многие другие. Как сказал историк Хасан Яхтанигов, «в то время, когда наш народ следовал религии полностью, у него был ум. А теперь, когда не стало религии, он потерял свой ум» {22, д. 9).

Разочарование от увиденного на исторической родине, несоответствие собственных представлений о ней реальному положению, существенным образом препятствуют возвращению потомков мухаджиров на Северный Кавказ. Многие из репатриантов так и не смогли адаптироваться и уехали либо обратно на родину, либо к родственникам в Германию и США (24, д. I).

www.circas.ru
По материалам сайта Адыги.RU (www.adygi.ru)
Из серии проектов НатПресс.Net (www.natpress.net)
Ctrl
Enter
Заметили ошЫбку
Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
Обсудить (0)