Кавказские горцы

Началась суматоха. Одни поспешно выносили вещи из вагона; другие также поспешно лезли в вагон. Толкали друг друга, кричали, ругались. Я имею счастливую привычку ездить без багажа и потому, как только поезд подошел к станции, спрыгнул с площадки вагона на платформу. Осматривая толпу суетившихся и бегавших по платформе, в надежде встретить знакомое лицо, я невольно, обратил внимание на группу людей, совершенно не принимавших участия в общей суете, хотя, судя потому, что у них в руках и вокруг них были их пожитки, они должны были отправиться с этим-же поездом.
Это были кабардинцы. Тут были дети, женщины, взрослые мужчины, старики. Дети были довольно оборванные. Женщины в обычных туземных костюмах; в шароварах и с закрытыми лицами. Мужчины были одеты в черкески и при оружии. Но всего больше выделялись из толпы старики. Их было более десятка. Это были достойные представители всего племени. Высокие, стройные, несмотря на свою старость, в живописных кавказ¬ских костюмах, с большими седыми бородами, с умными, выразительными лицами, они производили импонирующее впечатление и внушали невольное уважение к себе. Их лица дышали благородством и сознанием своего лич¬ного достоинства; было ясно, что эти люди умеют постоять за свое личное достоинство, но в то-же время умеют уважать и в другом это достоинство. В толпе своих более молодых соплеменников они казались настоящими патриархами. Это были живые памятники того времени, когда кабардинец не подчинялся ни русскому чиновнику, ни своему «князю» и когда для него, единственным законом являлись его собственные понятия о правде и неправде.
Группа кабардинцев стояла совершенно неподвижно, словно окаме¬нелая. Их лица были угрюмы, глаза горели, губы были судорожно сжаты. Видно было, что какое-то общее горе тяготело над этою толпою, но она сдерживалась и не хотела выказать свои страдания перед русскими, гяурами, на которых из толпы бросались далеко недружественные взгляды.
Крайне заинтересованный представившеюся мне сценою, я поместился не далеко от толпы кабардинцев и стал наблюдать за нею. Через несколь¬ко времени к толпе подошел кондуктор и закричал:
- Ну, татарва! идите занимать места... вон в тот вагон...
Вслед за этим произошло нечто неописуемое. Дети и женщины заго¬лосили, хватаясь друг за друга, взрослые мужчины зарыдали, старики бросились на землю, стали ее целовать и поливать своими слезами. Эта ужасная сцена продолжалась минуты две; затем вся толпа быстро броси¬лась в указанный вагон и скрылась в нем. Оттуда послышались глухие рыдания.
На меня эта непонятная сцена произвела чрезвычайно сильное впе¬чатление. Не понимая ее значения, но в то-же время будучи тронут до слез этим бурно проявившимся выражением горя целой толпы людей, я растерянно осматривался по сторонам, как-бы ища человека, который-бы мог объяснить мне, что все это значит. Стоявший недалеко от меня крестьянин, повидимому, заметил мое недоумение и как-то лениво произнес:
- Переселенцы это... в Турцию, значит, едут,— ну и прощаются с родной землей... Знамо жалко: это хоть на кого придись...
Мне стало все ясно...